Никакие силы, философии, психотехники не прикрывают человека от отработки тех законов, ради которых он живёт.
В других местах — для этого рождения незначительных, человеку могут многое покрыть силы, астральные эгрегоры, особенно если он станет «автоматом», но в клю¬чевых законах судьбы он как бы голый, неприкрытый и его непрестанно крутит по определённым точкам.
Правда, сам человек может прикрываться, но временно. Русский человек традиционно заливает стресс солидным количеством водки. Если кто то становится алкоголиком, наркоманом — это тоже часто бегство от страдания, вместо осознания. Это щиты, но за них придётся дорого платить.
Люди, владеющие энергетикой, могут всё время «закачивать свои дыры», то есть каждый день залечивать болезнь, которая дана за нарушение закона, но это опять же временно.
Например, женщина, у которой уже много лет дикие головные боли. Она «живёт на таблетках», без них боль невыносима. Кстати, в остальном она здоровая, активная, энергетичная дама для своих лет.
Как-то она поинтересовалась у йога о причинах головных болей. Он скромно спросил её: «Может быть, вы на кого-нибудь давите? Психологически воздействуете, когда что то хотите?» На что она широко-широко открыла глаза и ответила: «Как давлю? Да, конечно, давлю! Я на всех давлю, а как же без этого?! И на сына давлю — на него больше всех! А как на него можно не давить? Как же тогда жить?!» Она меняться не хочет, а использует таблетки как «щит от судьбы». С нашей точки зрения, это не совсем правильно, если применяется постоянно.
Современные йоги не принципиальны — они стараются действовать эффективно, а не только «по правилам». Когда им приходится тяжело, могут просить защиту у школы, могут сами покрывать болезнь энергетикой или использовать таблетки, но это отсрочка, чтобы побыстрее найти причину и устранить.
Судьба Андрея Болконского
Судьба Болконского — прекрасный пример, дошедший до нас через двести лет. Л.Толстой, за что ему — большое спасибо, собирал максимально точные биографические данные о реальных людях. Жизнь Князя Андрея — реальная история, а его настоящая фамилия — Волконский. Главный закон его дхармы — НАУЧИТЬСЯ ПРОЩАТЬ.
Он родился кшатрием*, в семье кшатрия и рос без матери — она умерла. Отец его любил, но скрывал свои чувства, сестра любила, и у неё сердечная чакра была открыта, но зажата, поскольку отец не терпел сентиментальностей и «лупил по сердцу» всех вокруг.
Андрей не получал с детства на свою сердечную чакру широких, тёплых потоков любви и радости. Сестра частично зажимала свои чувства, а частично делила их между отцом, братом и религией. Ей, как женщине, хотелось любить открыто, а с родными этого не получалось и она уходила в веру, в молитвы.
В результате жизни в такой семье у Андрея не погасла внутренняя любовь к людям, но он не мог вывести свои чувства наружу, не мог в них купаться, как купались все в доме у Ростовых. Он жил «замурованный», сосредоточившись на долге, на служении Отечеству.
Вот здесь опять проявляется закон противоположности. Его душа специально выбрала такую ситуацию, чтобы он не мог стать добросердечным, лёгким, весёлым человеком, у которого на сердце всё хорошо, обижаться ни на кого не хочется, а прощать легко, каким был Ростов-старший.
Если бы мать была жива, во-первых, отец и дочь были бы мягче, во-вторых, она с детства купала бы сердечную чакру сына в тёплых энергиях и чакра получила бы нормальное развитие. А при таком сердце, если уж человек обидится, то есть обида пробьёт его «железный панцирь», то он обидится глубоко в душе, и простить ему будет трудно. Зато, если он это сможет преодолеть и простить, он выйдет на более высокий уровень развития своей души, научится прощать глубоко внутри и это откроет ему путь к следующим рождениям — более духовным, таким как у Пьера Безухова.
Сам Болконский, возможно, полагал, что живёт для того, чтобы стать воином, хорошим офицером, слугой государю и Отечеству. На самом деле всё это он уже наработал раньше — в прошлых жизнях. Он хватает знамя под Аустерлицем и спасает часть солдат, рискуя жизнью. Он прекрасно разбирается в военном деле, его любят солдаты. Так поступает человек уже отработавший страхи и научившийся воевать, а здесь он родился для другого.
Мы — люди, живущие сегодня, тоже часто понятия не имеем, зачем на самом деле родились.
Кого же пришлось прощать Андрею Болконскому? Кто же смог пробить его панцирь? В основном это те люди, на которых он открылся, которых «взял в сердце». Эпизо-ды в его судьбе идут с нарастающей силой.