Я уверен, что острая потребность в системном подходе диктуется самим сложным характером современного мира, где взаимные связи и зависимости между отдельными компонентами зачастую важнее, чем сами компоненты. Это обстоятельство, однако, далеко не всегда четко сознается, а ИИАСА дает правильный, но лишь частичный ответ на эту настоятельную потребность.
Применение системного анализа к исследованию микросистем: городов, корпораций или отдельных секторов промышленности - в надежде набрать силу и опыт для дальнейшего перехода к изучению более широких систем - это путь, ведущий в никуда. Подобная эскалация принадлежит скорее к области благих пожеланий. Нельзя уходить в сторону от действительности; надо принимать ее такою, какая она есть. Глобальные проблемы давят на нас сейчас с чудовищной силой, и мы должны немедленно броситься на них в атаку - попытки же достигнуть нужных результатов окольными путями за счет исследования периферических или промежуточных проблем (которые, разумеется, тоже нужно изучать) есть не что иное, как пустая трата времени и сил.
Я отмечал это еще в 1967 году в своем выступлении, посвященном необходимости всемирного планирования во время пребывания в сибирском научном центре - Академгородке, - где присутствовали молодые - большинство из них не старше тридцати лет - представители многих тысяч ученых, занимающихся планированием развития Сибири - этого рога изобилия природных ресурсов. Я говорил тогда о необходимости охраны мировой экосистемы, контроля за процессами, которые ее загрязняют, и даже подчеркнул настоятельную потребность как-то обуздать глобальное перенаселение и пересмотреть энтузиазм, с которым мы относимся к решениям чисто научно-технического характера. Ни одной из этих опасностей реально не существует в радиусе тысяч километров вокруг Академгородка, тем не менее, мои молодые друзья были в высшей степени благодарной и восприимчивой аудиторией. Может быть, именно в силу географических особенностей этого центра они оказались более открытыми для новых идей и много говорили мне о своей глубокой уверенности, что, для того чтобы идти в ногу с историей, человечество должно решать некоторые из наиболее важных, решающих проблем на глобальном уровне. Очень жаль, что с тех пор я не получал от них никаких вестей.
В следующем году я встретился на симпозиуме в Белладжио, на озере Комо, с самыми видными специалистами в области долгосрочного прогнозирования и планирования. Принятая в Белладжио декларация подтвердила, что мало одних только изменений в сфере политики. Изменена должна быть сама структура человеческой системы, ибо под нажимом нынешних стрессовых воздействий ее способность приспосабливаться к изменяющимся внешним условиям достигла своих пределов. Таким образом, наступил момент, когда приспособление наших институтов необходимо обдумывать и планировать заранее. Более того, к моему глубокому удовлетворению, декларация осудила слепое доверие к науке, «которая может привести к развитию таких процессов и явлений, которые плохи по самой своей сути, и принести гораздо более ощутимый вред». Однако, как и следовало ожидать, этот знаменательный документ был вскоре забыт.
Тогда я обратился к благотворительным фондам. Я всегда испытывал глубокое почтение к этому почти мифическому миру, управляемому, как я думал, одними лишь идейными соображениями. Столкнувшись же с фондами поближе, я увидел их в несколько ином свете, более, что ли, земном - ведь, в сущности, все их занятие сводилось к тому, чтобы распоряжаться наследствами богачей, не желавших оставлять состояние беспутным дальним родственникам, или пожертвованиями процветающих корпораций, использующих в рекламных целях освобожденные от налогов излишки прибылей.
Некоторые из попечителей таких фондов вызывают во мне глубокое уважение, среди них у меня даже есть несколько довольно близких друзей. Тем не менее им, как и всем, кому по роду службы приходится распределять деньги или принимать решения, часто свойственна одна чисто профессиональная особенность - у них со временем вырабатывается к богатым на идеи, но, как правило, бедным на деньги просителям отношение, схожее со взглядом всадника на пешего. В сущности, они принадлежат к той же самой категории, что и банкиры, театральные критики или международные функционеры, которые обосновались в нашем уделяющем столь много внимания внешней форме обществе куда более просторно и удобно, чем люди, сами создающие ценности: деятели, артисты или, скажем, истинные интернационалисты. Я также не без удивления обнаружил, что фонды могут оказывать покровительство достаточно необычным и нетривиальным исследованиям. Однако каждый фонд остается при этом в своей скорлупе и не желает сотрудничать со своими же собратьями - другими благотворительными фондами - в международном плане.