И уж никак не криминальными, упаси боже!
– Скажите, Валентин Евгеньевич, а почему вам понадобилось именно в тот день прийти в пивной бар, или, как вы его называете, в эту забегаловку? Что вы там делали?
– Пиво пил.
– Один?
– Да... Правда, потом ко мне подсели две девушки...
– А почему они подсели к вам?
– Больше не было свободных мест. А может быть, я им понравился. Или они мне.
– Вы с ними знакомы?
– Ну, как знакомы... Иногда сталкиваюсь с ними в этом баре, но назвать это знакомством... Не знаю.
– Но вы так удобно расположились, что как раз за вашей спиной оказались эти два парня...
– Не знаю, кто у меня оказался за спиной, но я пришел едва ли не первым, бар еще был пуст. Почти все посетители пришли позже и садились где кому нравилось.
– Вы разговаривали с этими ребятами?
– Я разговаривал с теми, кто был передо мной, а не с теми, кто за спиной.
– Кто это может подтвердить?
– Девушки и подтвердят.
– Они вас запомнили?
– Вполне возможно. Мы там иногда встречаемся. Потом я дал им прикурить, у них не оказалось зажигалки. Я не поверил, что у них нет зажигалки, просто способ переброситься несколькими словами. Эти девушки вообще не прочь познакомиться... С хорошим человеком.
– Я уже вызывал их сюда, они подтвердили ваши слова, – разочарованно проговорил Следователь. – А кто уходил из бара последним?
– Не знаю. Я ушел едва ли не первым. Все еще оставались. На улице шел дождь, и никто не торопился уходить...
Такой вот разговор пронесся в одну секунду в мыслях Епихина, пока он, щелкнув зажигалкой, позволил девушкам прикурить от его огонька.
«Молния» на одном из кармашков сумки Михася была расстегнута – это Епихин заметил сразу и сразу понял, что ему нужно делать. Три стодолларовые бумажки у него были приготовлены заранее, и он, не прекращая милой беседы с девушками, безжалостно втиснутыми в маловатые джинсы, опустил руку вдоль тела, как бы расслабившись, как бы в легком потрясении от их очарования, чуть отклонил правую руку и, опустив совсем небольшой пакетик в открытый кармашек сумки, задернул «молнию». И снова поставил локти на стол, уставился в глаза красавицам с улыбкой чуть усталой, даже печаль можно было разглядеть в его улыбке, печаль осознания нескладной своей судьбы – не может он, не имеет права уделить девушкам больше внимания, жестокие обстоятельства вынуждают его покинуть это прекрасное заведение. Кто знает, может быть, они снова увидятся, и тогда всем им повезет чуть больше в этой жизни, столь бестолковой и непредсказуемой.
Такая примерно улыбка была на лице у Епихина, когда он, выпив последний глоток пива, поднялся, протиснулся к стойке бара, расплатился с Фатимой, произнес какие-то слова, которые обычно забываются тут же, если, конечно, человек еще их и услышит, подмигнул двумя глазами сразу и вышел в шум и грохот Ленинградского проспекта, в суету и толчею – нервную и бесконечную.
Неожиданно возник Следователь. Как бы из ничего, просто возник, догнал Епихина, пристроился рядом и улыбчиво заглянул в глаза.
– Скажите, Валентин Евгеньевич, а чем объяснить, что все звонки, которые получал на свой мобильник Михась, шли из автоматов, расположенных рядом с вашим домом?
– Видимо, кто-то звонил ему из этого района, – Епихин раздраженно передернул плечами.
– Но это были не вы?
– Совершенно верно. Это был не я.
– Свежо предание, да верится с трудом, – улыбнулся Следователь.
– Отвали, – сказал Епихин жестковато.
И через неделю, вернувшись из Польши и доставив десяток рулонов ткани с высоким ворсом да к тому же еще и в полосочку, он позвонил Михасю из автомата у входа в метро «Таганская».
– Михась? – спросил Епихин, стараясь говорить голосом грубым, нагловатым, нетерпеливым.
– Ну... Михась. И что?
– Меня помнишь?
– Помню.
– Деньги появились?
– Так это ты подсунул?
– Мои люди.
– Как же они изловчились?
– Их дело.
– Или все-таки ты? – усмехнулся Михась.
– Меня две недели в Москве не было.
– Канары? Кипр? Майами?
– Германия.
– И что мне с этими деньгами?
– На пиво.
– Нас двое...
– Ты Алика имеешь в виду? Я знаю. Значит, вам обоим на пиво. Хватило?
– Немного осталось.
– Можете не экономить. Деньги будут.
– А что вы называете деньгами?
– Наконец-то я слышу дельный вопрос. Деньги начинаются с тысячи. Долларов, естественно.
– Или с десятков тысяч? – обнаглел Михась.
– Или с десятки, – поправил Епихин. – Не возражаю. Но придется поработать.