В конце концов Мортимус остановился.
— Спускаться ниже не имеет смысла, на лестнице никого нет, — сказал он вполголоса. — Я ничего не слышу, а они бы шумели, даже если бы оставались на месте. Здесь отлично резонируют звуки.
И, словно в подтверждение, эхо разнесло по лестничной клетке его последнее слово. Вместо ответа Канцлер вытащил пистолет и кивнул. Мортимус осторожно посветил фонарем на стену, потом снова вниз. Броситься с лестницы все вместе люди не могли, от обвала остались бы следы, значит, где-то есть открытая, не замурованная дверь, которую они, спускаясь, не заметили в темноте. И ее надо было найти. Вряд ли он ошибался — все логично и очевидно.
— Что ты собираешься делать? — прошептал Канцлер, но Мортимус шикнул на него, развернулся и, стараясь идти как можно тише, пошел по ступенькам вверх. Раздраженно проворчав что-то под нос, Канцлер последовал за ним.
Дверь обнаружилась через десяток этажей. Она не была похожа на все остальные двери Спутника — не раздвижная, а обычная, металлическая, с круглым вентилем ручки, как на древних космических кораблях. Тяжелая и крепкая даже на вид. И, конечно, запертая.
— Что теперь? — прошептал одними губами Канцлер.
— Вернемся и что-нибудь придумаем, — ответил Мортимус, отгоняя интересную и до крайности авантюрную идею открыть эту дверь и посмотреть, что там за ней. — Какой это этаж? А, четыреста тридцать третий.
Этаж с заваренными дверями лифтов. Тем более надо было вернуться — хотя бы за подкреплением. Канцлер кивнул.
— Там, где лифты замурованы, — прошептал он. — Это…
— Тихо!
Над головой что-то негромко, почти интимно зажужжало — как пчела, ползущая по оконному стеклу. Мортимус осторожно поднял голову. Прямо ему в лицо смотрел поблескивающий под светом фонаря объектив. Камера. Потом раздалось тихое шипение.
— Свет, быстро! — выкрикнул Мортимус и погасил фонарь, Канцлер вскинул руку с пистолетом — медленно, слишком медленно, почти сонно. Газ! — Не дыши!
Он задержал дыхание, хоть и успел уже вдохнуть достаточно, схватил неуклюжего, неповоротливого Канцлера за рукав и побежал наверх, таща того за собой. Каждый шаг давался с боем, ноги стали ватными, тяжелыми, как бетонные блоки, но пока еще можно было успеть. Пистолет глухо звякнул, покатился по ступенькам.
Мортимус почти добрался до следующего пролета, когда за спиной послышался скрип и негромкий хлопок. Что-то небольно ударило под лопатку: наверняка дурацкий шприц с дурацким транквилизатором, от которого потом будет все чесаться! Черт его дернул полезть сюда… Рукав Канцлера выскользнул из пальцев, а потом неожиданно подогнулись ноги.
Последними до Мортимуса донеслись чьи-то голоса — далекие и зыбкие, словно сквозь толщу воды. А потом все пропало.
***
Сознание включилось моментально, как свет в темной комнате. Мортимус встрепенулся, но его крепко держали за локти, не давая вырваться, да и скованные за спиной руки не давали особого простора для действий. Какой-то рослый придурок в темно-лиловой форме сунул ему под нос огромный доисторический пневмошприц.
— Убери это! — выкрикнул Мортимус и дернулся, пытаясь оттолкнуть идиота. После транквилизатора и так немного тошнило — что еще ему пытаются вколоть? Сыворотку правды? Этого только не хватало!
— Не трать на него антидот, Айвен, — сказал кто-то бесцветным голосом. — Запасы на исходе. Приведи в себя второго.
— Слушаюсь, сэр.
Мортимус завертел головой, осматриваясь. Тесная, темная комнатушка: кажется, раньше из нее велись трансляции, судя по креслу и кругу сидений вокруг него. Рядом двое в такой же форме держали за локти Канцлера — только тот, в отличие от Мортимуса, до сих пор бессильно висел у них в руках. Идиот с пневмошприцем послушно вколол Канцлеру антидот, и тот едва слышно застонал.
Трансляционное кресло, стоявшее посреди комнаты, было изрядно ободранным, и именно в нем полусидел-полулежал говоривший, запрокинув голову так, что его лица Мортимус рассмотреть не мог.
— По твоим словам, на него не подействовал газ?
— Так точно, сэр, не подействовал. Часовой был вынужден стрелять в него “паузой”.
— И он уже пришел в себя? — тот, кто сидел в кресле, приподнялся и быстро взглянул на Мортимуса, потом перевел взгляд на Канцлера. Черные толстые брови мохнатыми гусеницами шевелились на его бледном, круглом и совершенно безобидном на вид лице. Бесцветные глаза под ними терялись.
— Так точно, сэр.
— Отпустите меня немедленно! — выкрикнул Мортимус и попытался пнуть одного из стоявших сзади, но его встряхнули, как котенка.
— Закономерно, — пробормотал “Брови”, не обращая на протесты никакого внимания. Он ткнул в одну из кнопок на подлокотнике кресла. — Запись допроса от пятого, четырнадцатого, ноль шестого двести тысяч ноль ноль два. Этап один: первичное сканирование.
Айвен отложил в сторону пневмошприц и взял в руки что-то, поразительно напоминавшее сканер штрих-кода в супермаркете. Сейчас им и цену присвоят, и артикул, и что там еще? Айвен быстро, отработанным движением поднес сканер ко лбу Канцлера. Казалось, тот сейчас запищит, а потом звякнет касса… Нет, надо чаще путешествовать, так недолго и замкнуть свой кругозор двадцать первым земным веком! Сканнер низко загудел, потом действительно пискнул.
— И что, сколько мы стоим? — съязвил Мортимус, но его снова проигнорировали.
— Хельмах Инатри, сорок три локально-земных, — сказал Айвен, поднес сканер к глазам и прищурился. Близорукий он, что ли? Они же должны уметь исправлять такие элементарные дефекты! — Образование: специальное юридическое. Лейтенант службы безопасности, допуск три, уровень сто семнадцать. Класс В. Неблагонадежен. Склонен к беспочвенным сомнениям и оценкам.
— Юрист. Нам не нужны юристы. И бунтари не нужны, — сказал “Брови” и заворочался, устраиваясь поудобнее. Кресло явно не предназначалось для ведения допросов, в нем нужно было лежать, глядя в потолок, а не сидеть ровно.
— Как будто ты не знаешь, как меня зовут, Рудомёткин, — хрипло и слабо, но очень язвительно произнес Канцлер. — Можно было обойтись без этой дурацкой профанации.
Мортимус покосился в сторону: Канцлер стоял прямо, хоть и с трудом, и сверлил допрашивающего очень неприятным взглядом. А тот даже бровью не повел.
— Необходимо соблюдать протокол. Айвен, следующий.
Мортимус завертел головой — уж очень унизительной была эта процедура, но его затылок сжали твердыми пальцами, не давая дернуться, и ткнули сканером в лицо. Тот зажужжал, а потом бессильно булькнул.
— Ничего, сэр.
“Брови” сложил руки перед собой, как школьник.
— Еще раз.
Айвен снова поднес сканер Мортимусу ко лбу, на этот раз дольше и осторожнее, потом к затылку, но итог был тот же — жужжание и бульканье.
— У него нет чипа, сэр.
— Терпеть не могу весь этот киберпанк, — вставил Мортимус.
— Закономерно. У подметал нет денег на чипы, — сказал “Брови” и откинулся на спинку кресла. — Второй этап допроса представляется излишним. Оба задержанных не имеют технического образования, а соответственно, и практической ценности для Патриотов. Ресурсы ограничены, для лишних ртов места нет. Если Варгаса и некоторых его людей мы можем использовать, то этих нет. Вердикт: запереть обоих на гауптвахту и завтра с утра повесить в центральном зале.
Такого с Мортимусом не случалось уже… пару веков точно. Повесить! Конечно, можно задержать дыхание, задействовать резервную дыхательную систему — но если сломается шея? Так бесцельно тратить регенерацию не хотелось совершенно! Еще и недели не прошло.