Канцлер судорожно выдохнул и шагнул вперед, почти вплотную к ней, жадно вгляделся в лицо. Марилу смотрела на него в упор и улыбалась ярким ртом. Она кого-то смутно напоминала — образ из прошлого, будивший неприятные воспоминания, болезненный и страшноватый. Мортимус поежился, по спине пробежал холодок. Нет, конечно, он никогда раньше не видел этой женщины. Это можно было утверждать со стопроцентной гарантией. Память ни разу его не подводила в таких вопросах. Просто… немного похожа. Ничего больше.
— Да, — прошептал Канцлер. — Вспомнил. Ты шла как техник, хоть и с пилотским чипом. Тебя звали…
— Фогелер, — продолжила за него Марилу. — Забудь. Высоко вы забрались.
— Ты тоже.
— Я умею летать, — ответила она. — Не важно. Нам придется вылезти отсюда в коридор и подняться на малом подъемнике, это стремно, но иначе никак. — Она повернулась к Мортимусу. — А ты кто? Что-то не могу припомнить.
— Монах, — быстро ответил Мортимус.
— Совсем не похож, — фыркнула Марилу. — Так. Дальше делайте то, что я говорю. Скажу лечь — ложитесь, бежать — бегите, ну и такое прочее. Я здесь уже полгода ошиваюсь, и они до сих пор не словили меня на горячем, думают, такая же овца, как и все. Мы обойдем камеры — я знаю, где их прячут, изнутри все видно. И ваши там шороху навели, удачно как, все фиалки за ними побежали.
— Фиалки? — переспросил Канцлер.
— Ну, охрана, они такие, фиолетовые. Короче, сейчас спокойно выходим — сначала я, потом вы, и рты на замке держите, оба!
Она легко, с едва слышным щелчком вынула стенную панель и, держа ее на вытянутых руках, шагнула в коридор. Канцлер и Мортимус выбрались следом, а Марилу заученным движением защелкнула панель обратно — быстро и безошибочно. Потом молча указала вправо.
За углом пряталась небольшая площадка подъемника — грузового лифта, по-видимому. Марилу быстро огляделась и откатила в сторону решетчатую дверцу.
— Тут все такое архаичное, — проворчал Мортимус.
Марилу сделала зверское лицо и приложила палец к губам. Подъемник бесшумно пополз вверх, ненадолго затормозив около перекрытия — на короткий момент Мортимус даже немного испугался. Но подъемник продолжил движение — чуть медленнее, чем раньше. Сейчас и время, казалось, ползло так же медленно. Глупое и совершенно субъективное ощущение, тем более, что чувство времени его, разумеется, не оставило. С тех пор, как они сбежали от охранников, прошло от силы десять минут. Очень мало.
Подъемник с негромким стуком остановился. Мимо прошел сутулый паренек, скользнул по ним взглядом и уныло отвернулся.
— Теперь шагайте посмелее, будто вы здесь свои, — сказала Марилу. — Не бежать.
— И говорить можно? — спросил Канцлер, криво улыбаясь.
— Здесь всем пофиг, — сказала Марилу. — Все боятся, и никому нет дела. Даже если ты меня здесь убивать начнешь, всем будет посрать. Отойдут подальше, и только.
Мортимус огляделся. Такой же этаж, как и нижний, только людей было действительно много. Они толклись в коридоре, будто компенсируя безлюдность четыреста тридцать третьего, болтали друг с другом, ныряли в открытые двери. И действительно не обращали никакого внимания ни на Мортимуса, ни на Канцлера.
— Мы могли бы забрать кого-нибудь еще, кроме тебя, — сказал Канцлер. Марилу поморщилась.
— Может, и есть кто-то тут такой храбрый и недовольный, но я таких не знаю. Их быстро вычищают, остаются те, кто потише-поглаже. Тот, кто показал мне, как снимать панели, давно помер. Дебил, пошел в открытую спорить. Хоть и шарил в пространственной нуль-физике, убрали. Знаешь, как просто стравить всех со всеми? Я не знала, а вот ведь как. Не дергайся, если тут стукачи, они на дерганых и клюют. Сюда, налево.
Она махнула рукой перед дверью, и та открылась.
— Привет, Родни, — сказала Марилу. — Слышала, сюда свежий лут принесли. Послали проверить, ну, ты в курсах.
Молодой и такой румяный, словно и не жил на космической станции, паренек махнул рукой в дальний угол.
— Действуй, сестра. Чувствуй себя как дома.
— И чего там? — Марилу лениво подошла к столику. Мортимус сдержал облегченный вздох — там, среди осцилляторов Профа, лежала и его импульсная отвертка. И даже пульт от сканера. Странно, куда делись салфетки? Люди вечно что-нибудь воруют…
— Барахло, — отмахнулся паренек. На Канцлера и Мортимуса он и не взглянул — уткнулся в голожурнал, кажется, старый и, может быть, даже запрещенный, но, видимо, не слишком строго. — Микросервак на пароле, куча блоков питания и осцилляторов. И еще одна штука, что-то непонятное. Можешь взять, пока фиалки не цапнули, только подпишись, что взяла.
Он, не глядя, бросил на стойку планшет, Марилу небрежно ткнула тот пальцем.
— Беру… — начала она и оглянулась на Канцлера. — Вот эту фигню, короче.
Мортимус широко улыбнулся, подошел к столу и подобрал отвертку. Режим не переключали, слава Богу, видимо, не рискнули трогать. Микросервер — такая плоская металлическая книжечка пять на пять дюймов — спокойно помещался в карман. Осциллятор был покрупнее, и Мортимус взял его подмышку. Отвертку он переключил в инфракрасный режим. Ампулы — это прекрасно, но сейчас требовалось что-то более умозрительное, то, чем можно угрожать при контакте.
Паренек оглянулся, поднял брови. Голожурнальные иллюстрации, попискивая, переругивались и боролись друг с другом, отбрасывая на стены разноцветные отблески. Интересная все-таки здесь общественная система. Очень простая, на самом деле. Круговая порука — я не говорю, что делаешь ты, и ты не скажешь, что делаю я. Люди так или иначе найдут лазейку, чтобы обойти запреты. Рудомёткин обречен, как ни крути. Только все равно хотелось нарушить эту идиллию.
— Новые помощники? Ну ты скорая, мать, — сказал он. — Ладно, записал. Валите.
Он снова ткнулся носом в комикс.
— Пошли, — сказала Марилу.
Все было слишком легко. В коридоре на них никто не обращал внимания, как и до этого, но Марилу теперь двигалась гораздо напряженнее и резче. От нее ощутимо несло тревогой.
— Теперь пошустрее! Шевелите булками! Вниз нельзя втроем, только по одному, но хрен им, поедем так. Могут стукнуть, если увидят. Направо кругом!
К подъемнику они почти подбежали. Марилу громко захлопнула дверцу и нажала кнопку. Подъемник дернулся, как параличный, и пополз вниз.
— Молитесь, чтобы внизу нас не ждали, — сказала она, переводя дыхание.
— Ему что, неинтересно, откуда все это и зачем оно нам? — спросил Мортимус, перехватив поудобнее тяжелый, угловатый осциллятор. Марилу стрельнула в него острым взглядом, покачала головой и приложила палец к губам.
Все это было слишком странно. Нерационально. И чувство, что за ними следят, не оставляло ни на минуту. Словно кто-то безостановочно пялился в затылок, хотелось обернуться и проверить. Подъемник медленно и бесшумно опускался. Мортимус крепче сжал отвертку.
Но на площадке внизу никого не было. Марилу едва слышно выдохнула, смешно округлив губы, и улыбнулась. Потом махнула рукой налево.
В этот момент что-то щелкнуло и зашипело недовольной змеей, и Марилу зажала руками рот. Газ. Они пустили газ — значит, действительно следили! Единственный, кто мог их вывести, был беззащитен, и Мортимус, повинуясь внезапной идее, сделал глубокий вдох, сдернул с себя респиратор и протянул Марилу. На самом деле тот был ему не нужен, дыхание задержать нетрудно, но людям вовсе необязательно об этом знать.
Их неожиданная провожатая изумленно посмотрела на него и быстро натянула маску. Они свернули за угол. Панель, которую Мортимус сам бы наверняка не нашел, легко вынулась из стены.
— Ты что, супермен? — спросила Марилу, когда защелкнула панель обратно. Газ внутрь не проникал, и Мортимус глубоко, с удовольствием вдохнул.
— Нет, — ответил он. Чистую, между прочим, правду, хотя, надо признаться, руку к культу супергероев он все-таки приложил. Культура, особенно массовая — очень удобный инструмент для формирования общественного мнения, гораздо удобнее морали и убеждений. Лучше только религия.