Его, по сути, не оставалось.
Треснувшая от сильного удара стена кабинета, треснувшая где-то в стене газовая труба, удушливый запах, закрытые высокие окна, маленькая искра, тяжелый удар.
Прошла еще секунда.
— Мы выходим, — сказал он, — прямо сейчас, идем в парадную дверь. Быстро. Чем быстрее, тем лучше! Ты… — Мортимус поморщился — говорить было слишком долго. — Ты смотри.
Он, почти не глядя, потянулся рукой, бросил воспоминание и выдохнул.
Черное, блестящее. Дружественное.
— Понял, куда? Пойдешь и вытащишь его, — сказал Мортимус и вышел из машины. Автоматчики как по команде развернулись к нему и подняли оружие, но тут из машины вышел Сек, и они отшатнулись. Воздух снова заискрился, лестница под ногами вздрогнула.
Мортимус, не глядя на них, поднялся по ступеням. Сек, который шел рядом, не отставая ни на шаг, протянул руку и отобрал у одного из охранников автомат — тот судорожно вздохнул, отступил. Остальные взяли их на мушки — несмело, но… Быстрее! Слишком много впечатлений, слишком! Реальность снова терялась, земля уходила из-под ног. Надо торопиться! Мортимус взялся за ручку, но та рассыпалась в порошок, испачкав ладонь черным. Слишком сильное напряжение. Следующим может рассыпаться он сам.
— Ах ты ж, — выдохнул Мортимус, достал отвертку и наотмашь полоснул по двери.
Потом толкнул ее ногой и вошел.
Автоматчики остались снаружи.
Здание словно вымерло. Глаз тайфуна, где ничего не волнуется и все стабильно. Почти все. Шаги гулким эхом отдавались от стен огромного холла. Парадная лестница вела наверх, но им была нужна другая, рабочая, в северном крыле, там, где треснула стена, где газ до сих пор заполнял комнату. Там, где находился кабинет Гитлера — один из его кабинетов.
Мортимус закрыл глаза, сосредоточился и свернул влево. Внутренний компас безошибочно вел его туда, куда надо. Сек молчаливой тенью шел за ним. Белые коридоры, устланные алыми ковровыми дорожками, пустовали. Люди очень чувствительны, хоть и сами этого не знают, люди чаще всего волнуются непонятно отчего и уезжают домой, или уходят на обед, или еще куда — лишь бы не оставаться там, где происходят такие катаклизмы.
Коридор сменился лестницей, а лестница — коридором. Здесь. Это здесь, рядом.
Когда одна из дверей бесшумно открылась, и из-за нее шагнул человек в форме, Сек выстрелил. Эхо гулко подхватило выстрел. Человек отшатнулся и упал, раскинув руки.
— Стой! — выкрикнул Мортимус. — Ну что же ты! Нельзя!
Но Сек уже ссутулился, брезгливо — нет, раздосадовано, — скривил рот, его щупальца снова бешено заметались.
— Я не хотел. Случайно. Я его убил случайно, — напряженным голосом проговорил он. Мортимус подошел к убитому, наклонился. Лицо показалось смутно знакомым — будто бы он знал его. Может, и знал.
— Не беспокойся. — Мортимус пошарил по его карманам и нашел корочки пропуска. — Штандартенфюрер Ганс Ланда. Хм…
Реальность сплавилась воедино и снова расплылась, труп стал полупрозрачным и опять уплотнился. Тут не поймешь, что настоящее, а что нет, даже Мортимус не смог бы точно этого сказать. Существовал ли этот человек в действительности или появился здесь, как фантом, из-за временных колебаний? А, неважно!
— Не беспокойся, — повторил он и бросил корочки на труп. — Так даже лучше. Я смогу расписаться на Толстом Малыше, люблю эту версию победы. Больше прогресса для моей страны.
Но времени оставалось все меньше, оно буквально утекало сквозь пальцы. Еще немного, и версия станет настоящей реальностью, сменит то, что должно быть. Запечатается намертво. Гесс станет рейхсфюрером, да, именно он. Ненадолго.
— Иди наверх и вытащи этого усатого болвана, — сказал Мортимус. — Даже если взорвется — все равно вытащи и сделай что угодно, чтобы он забыл. Так может и получиться. Может пойти по правильному пути. Да, кстати!
Он вытащил из кармана запасной ключ от ТАРДИС и бросил Секу.
— На всякий случай.
Он развернулся и побежал по белому, украшенному лепниной коридору. Здесь уже ощутимо пахло газом — тяжелый, неприятный запах примесей, которые люди добавляют в метан, и запах самого метана, напоминавший о некоторых планетах, на которых Мортимус когда-то побывал. Двери, двери, двери… вот!
Мортимус распахнул дверь и, зажав рот, вбежал внутрь. Маленькая кухня буфета. Труба шипела. Раз. Два. Он схватил стул и швырнул. Три. Четыре. Окно разлетелось вдребезги. Пять. Ветер ударил в лицо. Шесть. Вентиль. Где-то внизу был вентиль. Вот он! Семь. Плохо работающая розетка.
Искра.
Но газа уже было недостаточно для взрыва.
Мортимус сел на пол и рассмеялся. Ветер трепал волосы, играл обрывком занавески. Напряжение отпустило, словно оборвались веревочки. Кажется, одной проблемой стало меньше. Кажется.
Но оставалась вторая. Мортимус выглянул в окно: разряд радужно переливался над головой, прижимал сверху. Напоминал, что еще не все сделано. Не все.
— Надо стереть ему память, — пробормотал Мортимус. — Не знаю, что такого он успел увидеть, но это однозначно повлияет на историю.
Он поднялся на ноги, отряхнул стеклянные крошки с брюк и вышел в коридор. Действительность стабилизировалась, это чувствовалось все сильнее, но рейхсканцелярия все еще продолжала напоминать отель “Оверлук”. Казалось, вот-вот времена снова начнут сливаться воедино, и из кабинетов потянутся в коридор, белый и чистый, мертвые и умирающие — от яда, от пуль, от собственной бесконечной глупости.
Настоящие лица. Совершенно настоящие. Их стоило сделать такими — хотя бы в назидание, что ли. Мортимус дернул уголками губ. Улыбка не хотела появляться на лице, превращалась в неприятную судорогу.
Перила лестницы были чистыми, гладкими и прохладными, скользили под пальцами. Навстречу ему спускался человек, его лицо медленно и смешно исказилось от изумления, негодования и ненависти одновременно. Мортимус расхохотался.
— Гитлер капут! — выкрикнул он, оттолкнул человека и побежал наверх, перепрыгивая ступеньки. Внутренний компас безошибочно вел его вперед, сквозь еще более помпезные и разукрашенные гербами двери, в еще более величественный коридор. Охранники с автоматами по обоим сторонам кабинета застыли, глядя перед собой, как зомби. Как куклы. На них лежал отпечаток чужого влияния.
Что ж, это удобно.
Мортимус потянул тяжелую дверь на себя, и та бесшумно открылась.
Сек держал Гитлера на мушке. Из разбитого окна тянуло сквозняком, стены, обшитые деревянными панелями, вели вокруг них нескончаемый хоровод. Время остановилось. Глаз тайфуна, самый настоящий, вот-вот подмигнет.
Мортимус плотно прикрыл за собой дверь.
— Ты что? — спросил он, подходя ближе, но Сек поднял автомат.
— Я все видел, — произнес он четким, почти металлическим тоном. — Видел, что будет, если он останется жив. Ты не успел спрятать, таймлорд, я был быстрее.
— Ты и раньше это знал.
Сек оскалился, не отводя глаза от Гитлера. Тот стоял, подняв руки, белый, как потолок — вот-вот грохнется в обморок.
— Знал. Но не понимал. Не мешай мне.
Несбывшееся слишком хотело сбыться. В этом его проблема — и сила тоже. Оно хотело сбыться невзирая ни на что. Хваталось за любую соломинку.
Мортимус глубоко вздохнул и шагнул вперед, встал прямо перед дулом автомата. Как это надоело. Кто бы знал, насколько.
— Идиот! Уйди! — выкрикнул Сек и шагнул в сторону, но и Мортимус тоже, загораживая Гитлера. — Мне казалось, что ты слишком глуп для таймлорда, и это действительно так!
Чего?!
— А ты ведешь себя как человек, — негромко сказал Мортимус, едва сдерживая злость. — Поддаешься эмоциям. Господи, Сек! Где твоя логика? Подумай! Просто подумай, прежде чем делать!
Раздражение неожиданно прошло и сменилось безразличием. Он покачал головой и отошел в сторону. Сил почти не осталось. Если сейчас надо будет стирать этому не совсем состоявшемуся пока еще диктатору память, то может и не выйти. А может, этого и не понадобится. Пусть будет как будет.