ис просто в агонии, зажимает рот руками, глаза испуганные, лицо в каплях пота, как только мы входим, он бросается искать сортир, а мы оцениваем здешний бар, берём четыре пинты сидра в пластиковых стаканах; мы встаем рядом, осматривая зал, и я решаю, что стоило платить за вход даже ради одной музыки, не говоря уже о девушках, потому что от реггей пол дрожит под ногами, и парни на сцене танцуют, раскинув руки, как будто готовы подняться в воздух и лететь над Уэствеем; и через некоторое время до нас доходит, что скоро будет концерт, потому что народ в зале всё смотрит на пустую сцену, и хотя мне больше интересен текст, сюжет, здесь это не имеет значения; реггей — чистый звук, проникает в мой мозг, и всё замедляется, и есть время подумать, и хоть у нас тоже можно услышать реггей, он не такой, не могу объяснить, что именно не так; пусть дело будет в том, что мы белые из пригорода, а не городские дредлоки, и растаманские песни для нас ничего не значат; но реггей уравновешивает скоростной и злобный панк — наверное, нельзя всё время гнать вперёд, время от времени нужно остановиться и сделать передышку, спокойно подумать, но иногда трудно разобраться в том, что творится у тебя в голове, принять решение, понять, во что ты веришь; Билли с Леоном стоят недалеко и отпивают из стаканов, и Смайлз нашептывает мне, что Билли психованный, но, по-моему, он нормальный, ему необязательно показывать себя своим, потому что мы младше, хотя, в основном, старшим всё равно, если тебе на пару лет меньше; и хотя он иногда издевается, это ничего не значит, это просто такой способ показать, что он друг, и не выглядеть при этом каким-то пидором, как вонючие хиппи. Смайлз сам не свой — естественно, скоро у него ребёнок, бутылочки-горшки-подгузники. Возвращается Крис с мокрой головой, забирает у меня свой сидр, говорит, что соус чуть не выжег ему кишки, у него понос, его пронесло, может быть, мясо было гнилое и он отравился, поднимает стакан ко рту и выпивает сразу половину, кадык дёргается, когда он глотает, а Дэйв говорит, что Крис стал ещё тоньше, чем обычно, начинает прикалываться; я говорю Дэйву заткнуться, ведь видно, что Крису плохо, и Дэйв замолкает, невозможно его иногда терпеть. Крис допивает сидр и бросает стакан на пол, Дэйв давит его ботинком, а Крис улыбается, хмурится, разворачивается и несётся обратно в сортир, лампы гаснут, люди начинают шуметь и стягиваются к сцене, а мы понятия не имеем, кто это там с гитарой и барабанами; вперёд идёт волна — как на трибунах, только здесь есть Девушки, и так же пьянеешь, только по-другому, другие ощущения; мы немного выше, и видим, как толпа движется, волны расходятся углом, как от лодки, только эта лодка — тридцать человек из футбольной команды посередине площадки, Дэйв предполагает, что из «Арсенала», потому что это Кэмден, может быть он даже прав, но они могут быть кем угодно, а вообще тут кайфово, нормальная музыка, только я не знаю слов и просто ловлю настроение; площадка чуть ниже места, где мы стоим, поэтому нам видно, как движется толпа, смотрим на нее с краю, никто не стоит спокойно, но нет никаких «беспорядков», как обычно расписывают в газетах, а между прочим, это настоящий панк-рок, который в живую мы слушаем первый раз, такое совпадение, удачно зашли, почитать в журналах — так тут должен быть какой-то маскарад, а на самом деле почти никто особо не выделяется, как и мы, вот что для меня важно — нормальные люди, а не полный зал длинноволосых студентов, которые сидят на полу, курят ганджу и слушают Pink Floyd и Genesis, и тут в толпе появляется прореха, сначала кажется, что там драка, кто-то уже на полу, но толпа расступается, чтобы не растоптать парня, который просто шлёпнулся на задницу, и дать ему подняться, а я прихлебываю сидр, цежу сквозь зубы, думаю, что там с Крисом, хотя ему мало чем поможешь, не сидеть же с ним за компанию в сортире; а музыка взрывается раз за разом, но ребята на сцене не строят из себя кумиров, да и вообще это бред, кумиры — это парни старше нас, с которыми сидишь в пабе или на площади, у которых есть репутация, а ещё выше — имена, связанные с футболом, вот наши кумиры, а как может какой-нибудь парень с гитарой быть символом, наверное поэтому и плюют на сцену, просто чтобы поставить их на место, а то каждый раз, когда видишь очередного волосатого говнорокера в коже, это просто бесит; ведь эти тощие мудаки все такие из себя только перед камерой, в новой музыке всё не так; парни одеваются по-всякому, но понимают, что делают, поэтому мы прощаем им, хотя, может быть, кто-то и думает, что это серьезно, но тогда они такие же мудаки, как те говнорокеры, а, вообще, вся штука в том, чтобы вообще ни из кого не делать героев и делать своё дело так, как тебе нравится, а не то в конце концов придётся заниматься вещами, которые тебе совсем не нужны, только для того, чтобы удержаться; а толпа движется под музыку и становится всё больше, уже нахлынула на нас, и между мной и остальными вдруг оказываются три девчонки, у первой, которая попадается мне на глаза, пухлые щёки, ошейник и пять колец в ухе, я считаю их: раз-два-три-четыре-пять, за ней коротышка с размазанной по лицу помадой и такими глазами, которые то ли провалились внутрь черепа, то ли их выклевали вороны, хрен поймешь, а третья оборачивается и улыбается мне и я чуть не выпрыгиваю из штанов; Грэн был прав, Бог есть и он здесь, я в раю, а передо мной королева красоты из паба, красная помада и светлые волосы, её рука касается меня, вблизи она ещё красивей, когда смотришь только на ее профиль, ее лицо, мягкую кожу без единого пятнышка, искорки света на кончиках ресниц и тот же чёрный макияж; и я начинаю думать об этой улыбке, о том, как шёл по берегу канала, о том, что нужно понимать, кто ты есть и разделять возможное и невозможное, или будешь выглядеть как дурак, нужно знать предел своих способностей, но не сдаваться раньше него; она старше и умнее меня, я просто живу, а у нее работа и взрослые дела, и когда она улыбается второй раз, я вежливо улыбаюсь в ответ, быть бы мне на пару лет постарше да выглядеть получше — я бы остался тут навсегда и смотрел на ее шею и волосы, каждый волосок виден отдельно — там, куда попадает свет, лак или что-то такое, и потом она обернётся и посмотрит мне в глаза, а я буду знать, что в жизни не встречал девушки красивее, и так грустно, что больше я ее никогда не встречу, может это и есть любовь с первого взгляда; панк хорош тем, что убивает тоску, помогает тебе, выполняет свою задачу — найти и уничтожить, никаких песенок о любви, он не даст тебе сидеть, и ныть, и жалеть себя, захватит своей скоростью и злостью, сегодня, кажется, лучший день моей жизни; я хочу, чтобы он никогда не кончался, знаю, что ничего лучше уже не будет и надеюсь, что эти ощущения останутся со мной; и когда выступление кончается, девушки уходят, я смотрю, как они растворяются в толпе, а мы идём к бару. Смайлз всё спланировал заранее — он уже там, передаёт стаканы, я весь мокрый и мой стакан выскальзывает из руки; снова реггей, успокаивает, запах пота перебивает запах дыма и спиртного; Криса нигде не видно, мы думаем, не пойти ли кому-нибудь поискать его, я таращу глаза, высматриваю королеву; Дэйв бесится, говорит нам забить на Криса, пошёл он, мы тут уже ни при чём, вообще ни при чём, и наклоняется к одной девушке из двух, которые стоят за нами, что-то говорит ей, а она улыбается, слушает, вроде бы ему повезло; но тут она поднимает стакан и опрокидывает ему на голову и мы со Смайлзом сгибаемся пополам, а Дэйв становится похож на мокрую крысу, интересно, что он там сказал, даже он сам улыбается, девушки уходят, появляется удивлённый Крис, он видел, как Дэйва опустили и, собравшись с силами, стукает его по башке и обзывает мудаГом; все смеёмся, они трое передо мной, плечом к плечу, и пульсирует тягучая музыка; да, должен признаться, мы — просто кучка малолетних распиздяев, ни денег, ни единой стоящей темы для разговора; мы пропустили в жизни всё, что можно, потому что всё, что происходит — происходит за мили от нас, и никаких шансов; мы бесполезны, но, по крайней мере, что есть, то есть, мы умеем смеяться, может быть, только это и спасает нас, неудачников — то, что мы не воспринимаем всё слишком серьёзно; Крис выпивает стакан залпом, говорит, что идёт домой, ему хреново, он всю душу высрал на толчке и дальше зависать тут не собирается, а Смайлз говорит, что идёт с ним, неохота возвращаться домой за-полночь, старик ему голову оторвёт, потому что у него, как всегда, злоебучее настроение, а добираться до Паддингтона долго, если только Крис не угонит ещё одну тачку, а мы с Дэйвом решаем остаться ещё, и Смайлз убегает за Крисом, который уже уходит.