Что нас сплачивает
При рассмотрении кооперации в качестве существенного признака общества и основания для проведения различий между двумя обществами, в противоположность социальной идентичности, отправной точкой может послужить гипотеза, разработанная антропологами для объяснения происхождения разума. Согласно этой гипотезе, по мере увеличения размера нашего мозга и наши социальные взаимодействия становились более сложными, изменение каждой характеристики стимулировало развитие и усложнение другой[23]. Приматолог и антрополог из Оксфордского университета Робин Данбар описал корреляцию между характерным для данного вида размером мозга – если быть точным, объемом его неокортекса – и числом социальных взаимоотношений, которые в среднем могут поддерживать индивидуумы – представители этого вида. Согласно данным Данбара, наш ближайший родственник шимпанзе взаимодействует примерно с 50 партнерами по коалиции, или союзниками. Назовем эти 50 особей, с которыми в основном сотрудничает индивидуум, его друзьями[24].
По расчетам Данбара, когда речь идет о людях, средний человек может поддерживать тесные взаимоотношения примерно со 150 людьми, его закадычные друзья меняются со временем, поскольку или дружба прекращается, или появляются новые друзья. Данбар характеризует эту цифру как «число людей, к которым вы, не испытывая смущения, присоединились бы без приглашения, если бы случайно столкнулись с ними в баре»[25]. Этот показатель стал известен как «число Данбара».
Гипотеза «социального мозга» открывает широкое поле для споров. Прежде всего, она упрощенная: без сомнения, в том, чтобы иметь большое количество серого вещества, есть множество преимуществ и помимо отслеживания разных Томов, Диков и Джейн, с которыми вы встречаетесь, – поиски пищи, создание орудий и другие навыки тоже требуют когнитивных усилий. Кроме того, важен контекст. Например, на научной конференции ученый, вероятно, имеет общие интересы с множеством участников и может охотно и без приглашения присоединиться к любому числу людей в упомянутом баре. К тому же дружба – это не бинарная, «да/нет» категория. Если бы число Данбара оказалось равно 50 или 400, это всего-навсего указывало бы на большую или меньшую степень близости и взаимопонимания.
И все же, независимо от того, какой объем мыслительных ресурсов человеческого мозга направлен на поддержание взаимоотношений, наш социальный круг даже отдаленно не сравнится с размерами национальных государств. Различия между вашей способностью отвести в своей жизни место для 150 приятелей и способностью шимпанзе поддерживать отношения с 50 особями слишком малы, чтобы объяснить современные человеческие общества с их потрясающими масштабами или даже менее крупные общества нашего прошлого. На протяжении всей человеческой истории, от каменного века до эпохи интернета, не возникло ни одного человеческого общества, которое состояло бы исключительно из группы собратьев: этакой группы взаимного восхищения из всеобщих друзей и семьи. Думать иначе – значит превратно понимать природу дружбы и, следовательно, понимать, что такое наш личный круг друзей. Будь то в перенаселенной Индии, или в полинезийском островном государстве Тувалу с населением 12 000 человек, или в крошечном племени эль-моло, живущем на берегах озера Туркана в Кении, – никто не дружит и не сотрудничает с каждым членом общества: люди выбирают. Когда Иисус сказал возлюбить ближнего как себя самого, он не имел в виду, что вы должны стать другом каждому. Если не считать эль-моло, наши общества включают по меньшей мере некоторое число людей – чаще всего огромное, – с которыми мы никогда не встретимся, не то что станем друзьями. И, не говоря уже о тех, кого мы не выбираем в приятели, или о тех, кто отвергает нас, наш злейший враг почти наверняка обладает паспортом нашей страны.
Данные о взаимодействии индивидуумов свидетельствуют о таком же расхождении между числом Данбара для видов и размером их сообществ. Сообщества шимпанзе часто насчитывают намного больше сотни членов, но даже сообщество из 50 особей, которое, по расчетам Данбара, могло бы состоять исключительно из закадычных друзей, в действительности таковым никогда не бывает[26].
«Когнитивные ограничения размера группы» (фраза Данбара) озадачивают некоторых сторонников гипотезы «социального мозга» потому, что они путают социальные сети, то есть сети социальных связей (описываемые, например, числом Данбара; в них сила социальных связей варьируется и зависит от взглядов каждого человека), с обособленными группами (наиболее яркий пример – сами общества)[27]. И те и другие играют важную роль в жизни людей и других животных. Общества, с их четкими границами, обеспечивают самую благодатную почву, на которой могут вырасти долгосрочные, пусть даже постоянно изменяющиеся, сети сотрудничества. Несмотря на то что временами эти сети могут включать каждого члена общества, наибольшего расцвета они достигают среди тех людей, что хорошо ладят друг с другом, и основой являются интеллектуальные способности и навыки сотрудничества каждого человека.
26
Это справедливо и для других видов. Как указывает биолог Джордж Шаллер (1972, 37), общение между львами не влияет на состав прайда.