— Интересных дел натворили эти Евы, раз им удостоена такая честь, как «браво», — протянул кто-то в сильно задымленном углу. Кажется, Такагаса. — Это еще не секретно?
Разглядывая не прикуренную еще сигарету, капитан закрыла ноутбук и обернулась к скрытому в дыму оперативнику:
— Нет, ничего секретного. Евангелионы, сбежавшие с этой колонии, убили оперативника СКЕ.
Ах ты ж боже ж ты мой… Вот это лихо. Сначала журналиста, теперь СКЕ-шника — кого дальше? Нагрянут в офис к папе? Или — по его наводке — к конкурентам «Ньюронетикс»?
— А кого убили-то, кэп?
Ну, это Винс. Винсу все интересно.
— Убит некто Анно Кобаяси, — сказала Кацураги и встала. — Если возражений нет — все свободны. Икари, за мной.
Мне очень хотелось послушать, что сейчас Винс расскажет парням об этом самом Кобаяси — вон глаза какие круглые у лейтенанта, точно что-то знает об убитом. Однако меня позвало начальство, и кроме того, окажись я сейчас с коллегами наедине, разговор все равно через минуту сведется к плохо скрытому смакованию темы: «Как офигенно мы будем пить за счет Икари». Я такого не люблю. Раз уж один черт придется выставляться, то предпочитаю хотя бы не слушать толстых намеков. И вообще, не люблю я эту компанию, все же не зря блэйд раннеры одиночки по психологическому профилю. Я не виноват, что у парней хватает выдержки терпеть общество друг друга, а у меня — нет.
— Икари, распишись вот здесь.
Ага, это мы пришли уже к Кацураги в кабинет, а передо мной стандартная форма допуска к следующему уровню сертификатов. Ну да, все логично: «браво» — оно и есть «браво», тут всех радостей только пункт 5.16, о повышенных премиальных. Остальное — бюрократическая волокита с общим смыслом «не читай секретных бумажек в вагоне гравибуса».
Я поставил свою подпись и посмотрел на Кацураги. Та кивнула, отобрала у меня планшет и поднесла к уху мобильный.
— Кадзи, зайди.
«Кадзи, Кадзи…» Что-то такое смутно знакомое, где-то я уже слышал о нем. Я вопросительно взглянул на капитана, но та или сделала вид, что не заметила, или и впрямь увлеклась выползшей из факса телегой. Нагло оккупировав кресло, я принялся скучать, раз уж меня так подчеркнуто игнорируют. Плевал я на свое повышение и собственную крутизну. У меня вон беглянка дома живет, а на всех нервов не напасешься.
Воспоминание об Аянами уже привычно увело мысли в другую сторону. Не знаю, что такого позитивного было во вчерашнем выходном, но провел я его бестолково — ничего толком не узнал, изгадил себе настроение только. Того она не знает, этого не помнит, а о том, почему решила меня искать, — вообще отмалчивалась. Я, конечно, понимал, что все дело в той злополучной прощальной фразе, но хотелось бы… Подробностей, что ли. Зато теперь, если бы я захотел, то мог свободно открыть торги секретами «Ньюронетикс». Ева поразительно легко сообщила мне обо всех нарушениях в работе корпорации, и даже — что она помнит себя только на Земле. Это при том, что активировать синтетиков положено только в космосе. Словом, папочкин бизнес мне окончательно разонравился.
Смущающих моментов была тоже куча. Я, к примеру, глубокомысленно отложил на потом прояснение неслужебных отношений моего отца и Аянами. Кажется, даже придумал какой-то тонкий психологический ход, чтобы оправдать это откладывание. А еще я освежил опыт некоторых прелестей сосуществования с девушкой. Вообще, дико увлекательно, особенно учитывая тот факт, что она не человек.
Но именно ее схожесть с человеком меня убивала.
— Можно?
Я убедился, что у меня нейтральное выражение лица, и обернулся к посетителю. Который оказался тем скользким хлыщом, что покидал кабинет Кацураги аккурат в день моего возвращения на службу. Вот оно как, подумал я, вставая.
— Будем официально знакомы? — сказал давешний хам, улыбаясь. — Редзи Кадзи, глава тактического отдела СКЕ.
Выглядел он так же неопрятно, как и при прошлой нашей встрече, и снова был небрит. Однако его рукопожатие неожиданно оказалось приятным — без этого лишнего давления, сухое и горячее, и я сразу поправил свое к нему отношение. Есть у меня такой фетиш: если человек в наше пропащее время умеет жать руку, то он правильный человек, вопреки всем прочим впечатлениям. И обратное следствие тоже верно, кстати.
— Старший лейтенант Синдзи Икари, — сказал я. Кадзи с любопытством поблуждал взглядом по моему лицу, сделал приветливую мину и с каким-то удовлетворением кивнул сам себе.
— Усаживайтесь, — сказала капитан, и я не преминул отметить, что в голосе женщины прорезалась странная ворчливость. Словно наша стальная Кацураги пыталась показать, что, мол, только правила приличия заставляют ее быть вежливой. Отметим это, отметим и проанализируем на досуге, решил я, садясь.