Только сейчас до меня доходит – у неё есть волосы! Настоящие, а не те накладки, что носят некоторые богачи. Ну конечно… безмасочным же не удаляют волосяной покров, как нам перед Вживлением.
– Мне просто нужно немного еды!
А вот это уже интересно. Все знают, что наши пайки – специально созданные брикеты. Абсолютно каждый из них имеет небольшое круглое отверстие, которое можно присоединить только к DL-ке. Защита отключается при полной герметичности, после чего уже еда поступает в рот. По-другому брикет не открыть. Это знает даже ребёнок.
Тем временем девушку волокут к огромной железной клетке, на которой призывно поблёскивает массивный замок. Оказавшись взаперти, безмасочная с воплем бросается на прутья, а я стараюсь разглядеть её получше. Точнее – её лицо. Да, знаю: любопытство – худший из пороков, но ничего не могу с собой поделать. Ноги сами несут меня к клетке. Хочу хоть раз в жизни увидеть человека без маски. И не на картинках или в старых фильмах, которые теперь днём с огнём не сыщешь, а вживую.
Мне везёт: теперь, когда пленница точно не сможет сбежать, военные отвлеклись и даже не заметили, как близко я подобрался к ним. Я подхожу вплотную к клетке и смотрю на девушку. Облегающее грязное платье оборвано у подола и открывает стройные ноги, но мне нет до этого никакого дела. Я гляжу выше, на её лицо. Без маски оно выглядит просто…омерзительно. Как же так можно? Это ведь как выйти на улицу голым!
Она тоже смотрит на меня и молчит. В глазах её плещется отвращение, и почему-то меня это сильно задевает. Не знаю зачем, но я вдруг протягиваю руку между прутьями – ещё чуть-чуть и пальцы коснутся её щеки… Жду, что она отпрянет, но не тут-то было. Вызов принят. Я уже ощущаю лёгкий трепет её дыхания на подушечках пальцев, когда кто-то хватает меня за плечи и отшвыривает прочь, да так сильно, что я падаю.
– Пшёл вон, бестолочь! – один из солдат грозно нависает надо мной.
Под его тяжёлым взглядом я поднимаюсь, держась за ушибленную поясницу, и отхожу в сторону.
– За что вы так со мной?.. – безмасочная от бессилия пинает металлические прутья ногой.
– Ты нарушила закон Человечности и понесёшь наказание!
– Вы не имеете права запирать меня вот так!
– Имеем-имеем! Закон Человечности гласит: безмасочным запрещено появляться в городе, дабы не подвергать опасности других граждан!
– Если ваши маски такие крутые, чего ж вы нас боитесь?! – презрительно выплёвывает она.
– Мор можно сдержать, только следуя протоколу! – гремит тот. – За нарушение предусмотрена высшая мера.
– И какая?
– Смерть!
Глаза девушки округляются от ужаса, она изо всех сил дёргает дверцу клетки, но безуспешно.
– Да вы с ума сошли! Вам голову напекло что ли?!
– Голову напечёт тебе, когда ты её лишишься! – солдат проводит большим пальцем поперёк горла и издаёт звук «кхххх».
– Вы этого не сделаете…
– Посмотрим! – лицо его скрыто маской, как и у всех нас, но я готов поспорить на свой годовой паёк, что сейчас он точно улыбается. – А теперь отдохни! – её ноги́ касается шокер, и спустя мгновение безмасочная валится на пол.
2
Люди собираются на площади. Им ведь чего подавай? Хлеба да зрелищ. А уж если везёт так, что зрелище само их находит в очереди за едой… грех пройти мимо. Я оказался здесь раньше других, так что успеваю выбрать удобное для обзора место в самом первом ряду.
Через полчаса приехали сильные мира сего: наш управитель со своими помощниками. На маске управителя красуются жёлтые зигзаги, у его свиты – бледно-голубые. Всё это – знаки отличия. Головы военных, к примеру, разукрашены в темно-зелёные полосы, учёных – в ярко-оранжевые. А у нас, простых смертных, маски просто серые. Но если человек запятнал свою репутацию или сделал что-то, что противоречит закону Человечности, на его DL-ке выводят красную отметину. И не важно, кем ты был прежде – управителем, сотрудником Центра или простым работягой. Ещё одно нарушение – и можно загреметь в тюрьму. Или схлопотать пулю в лоб.
Управитель раздаёт указания, размахивая руками, и кивает в сторону клетки. Военный, кивнув в ответ, открывает дверцу и брезгливо толкает носком ботинка обмякшее тело девушки, чтобы привести её в чувство.
Безмасочная слабо стонет и открывает глаза.
– Ну что, юродивая, очухалась?
Он рывком поднимет её на ноги, выволакивает наружу и тащит туда, где уже установлен эшафот с огромным ржавым лезвием и застарелыми пятнами крови на нем. Я впервые присутствую при его установке, потому что долгие годы устройство пылилось под замком в ожидании безмасочных. Мы зовём его Орудием Человечности, но в давние времена такая штука, кажется, звалась гильотиной. Когда-то устройство создали умные люди, чтобы облегчить участь приговорённых к смерти, но потом что-то пошло не так, и использовать машину перестали.