— Короткая! — потребовал Егоров. Крылов взял рычаги на себя, танк чуть-чуть клюнул и замер. Оглушительно рявкнуло орудие, волна теплого воздуха и пороховой гари заполнила тесное пространство внутри машины.
После второй остановки и второго выстрела раздалась новая команда:
— Приготовиться к ротному залпу! Доложить о готовности! Прием!
— Первый взвод готов!
— Второй взвод готов!
— Третий взвод готов!
— По впереди стоящим мишеням из всех орудий залпом — огонь!
Это было внушительное зрелище — разом поднявшиеся впереди десять столбов огня и дыма. На месте мишеней остались лишь темные пятна земли.
— Делай, как я! — уже приказывал Егоров. — Механик-водитель, разворачивай влево!
Ротная линия превратилась в походную колонну.
— Увеличить скорость!
Эти учения укрепляли у танкистов уверенность в себе и в своих машинах.
В последующие дни работы хватало всем: заправляли топливные баки, подтягивали гусеницы, чистили орудия и пулеметы, получали снаряды, патроны и гранаты. И когда, наконец, эшелон с тридцатьчетверками отошел от сборочного цеха, у экипажей уже был небольшой танкистский опыт.
13
ВОТ ОНА, ГЕРМАНИЯ!
Дорога на фронт была и дорогой от зимы к весне. Уже в Свердловске потеплело, в Казани весело таял снег, а в Москве и вовсе растаял. От Москвы эшелон двинулся к Смоленску: значит, на Первый Белорусский, значит, — на Берлин!
Смоленск, Минск, Варшава. За границами Польши началась Германия.
Эшелон стал перед аккуратным, пощаженным войной вокзалом. По перрону неторопливо расхаживали бойцы и командиры в летней форме. За вокзалом, среди деревьев и кустарников, притаился городок. Островерхие кирхи, черепичные крыши, асфальтовые и мощеные дороги. Зеленые краски весны.
Небо было голубое, солнце заливало землю светом и теплом. Настроение у Крылова было такое же солнечное: вот она, Германия! Теперь очередь за Берлином, и долгожданное сбудется — победа, конец войны!
Танки съезжали с платформ, выкатывались на привокзальную площадь. Здесь стояла регулировщица в красноармейской форме. Вот так Крылов и представлял себе близкую победу: солнце и улыбка — обязательно солнце и девичья улыбка.
Миновав городок, поехали по асфальтированной дороге, между деревьями, кроны которых образовали зеленеющий ковер. Потом свернули в сторону, и вскоре Крылов увидел на опушке леса несколько тридцатьчетверок. Это были видавшие виды машины, потемневшие от фронта.
Колонна остановилась. Ротный соскочил на дорогу, представился молодцеватому полковнику:
— Командир маршевой роты старший лейтенант Егоров! Вверенные мне люди и материальная часть — в полном порядке!
— Давно вас ждем! Токарев, бери своих!
Крылов заглушил мотор и сидел охваченный волнением, словно чего-то ждал.
— Вылезай, покурим! — предложил Исакян.
Крылов выбрался из люка. К машине подходила группа командиров — впереди майор со звездой Героя на гимнастерке.
— Механик-водитель — старшина Крылов!
Во взгляде майора ему почудилось знакомое, давно исчезнувшее, полузабытое: так же смотрел когда-то комиссар Миронов. Это удивительное сходство наполнило Крылова волнующей радостью.
— Горел?
— Нет, товарищ майор, я из пехоты.
— Пойдешь ко мне, в разведбат!
Наконец-то закончились скитания Крылова по госпиталям, запасному и учебному полкам. Приезд в воинскую часть ставил его на прочную основу. Крылов радовался этой вновь обретенной прочности — новая весна не обманула его.
Маршевые роты влились в состав гвардейского танкового корпуса. Семь машин пополнили разведывательный батальон Героя Советского Союза майора Токарева. Старший лейтенант Егоров получил назначение в танковую бригаду.
— Ну, старшина, поедем домой. Довезешь?
— Довезу, товарищ майор.
— Давай по дороге! — он показал в сторону видневшегося вдали поселка с кирхой, легко поднялся на борт. — Заодно пехоту подбросим. Лезь сюда, лейтенант!
Крылов уже положил руки на броню — еще секунда, и он скрылся бы в люке, — но помедлил, взглянул в сторону. К машине подходил высокий худощавый лейтенант с поразительно знакомым лицом.
— Саша?..
— Ну вот и нам с тобой повезло, дипломат.
Они стояли друг перед другом — уже не те необстрелянные юнцы, какими когда-то были, а два зрелых человека, закаленных и прокаленных в горниле войны.
Они больше не сказали ни слова, а только смотрели друг на друга.
— Поехали, ребята, надо поторопиться! — напомнил майор Токарев.