Осколок толстого стекла торчал прямо над сердцем, кровь вытекала толчками. Он закашлялся, и она хлынула изо рта темным густым потоком. Она вся была в ней.
Он пошатнулся и упал на нее, осколок вонзился в шею и ее тело пронзила резкая вспышка боли. Она закричала и полетела в хорошо знакомую бездну.
Она лежала на кровати, Скай был рядом. Он обнимал ее и гладил по голове, зарывался пальцами в волосы и прижимал к себе с какой-то отчаянной нежностью. Она плакала, глухо, навзрыд. Его губы были солеными от ее слез и она целовала их, пытаясь раствориться в чужом теле, а он продолжал гладить ее и прижимать к себе, не как женщину — как ребенка.
— Иногда звезды ближе, чем нам кажется, — шепнул он ей на ухо. — А может, мне просто хочется в это верить.
Она хрипло рассмеялась и уткнулась носом в его плечо.
И проснулась. Сердце бухало где-то в горле, глухо и неровно, пропуская удары, а потом пытаясь нагнать самое себя. Стана вцепилась зубами в подушку и сдавленно застонала. Ну, а что. Хороший сон, не поспорить даже. Девушка нервно засмеялась и нащупала кнопку подсветки на коммуникаторе. Шесть утра…
Она покосилась на дверь, ведущую в коридор. В доме было мертвенно тихо, судя по всему, во сне она не кричала. Алек, наверное, сладко спал, и будить его из-за ее кошмаров, которые и кошмарами с трудом-то можно назвать, не хотелось. Стана встала и, наощупь отыскав тапочки, побрела на кухню.
Завтрак она сообразила быстро. Перекусила сама, оставила пару порций и записку с извинениями Алеку и сбежала. То ли из этого дома, то ли учиться, то ли от самой себя и этого странного, ни на что не похожего сна. Она не знала, как смотреть в глаза профессору Ланскому, после того что она видела. Да, глупые игры разума, фантазии, но такой Скай производил неизгладимое впечатление.
И девушка, да. Проснувшись, Стана узнала в героине сна ту самую девушку, чей портрет она набросала в библиотеке. Редкостный бред, конечно, но если представить себе, что эти сны — чья-то реальность, то такая реакция профессора тогда была даже объяснима…
Стана засмеялась и забралась в автобус, угнездившись в самом темном углу. Выспаться получится навряд ли: вот подремать — вполне может. Отключилась она, думая о Скае и своем сне, а проснулась от вибрации будильника с абсолютно пустой и тяжелой головой. Автобус уже подъезжал к остановке, она с трудом заставила себя подняться и пройти к выходу.
До университета практически ползла, а в аудитории забралась на самый верх и, улегшись на стол, провалилась в тяжелый сон без сновидений. Джейк разбудил ее ближе к концу третьей пары: удивительно, но даже преподаватели не стали трогать бессовестно дрыхнущую на лекциях студентку. Друг был каким-то странным, слегка заторможенным, но, зная его привычку тестировать весь свеженаписанный софт на себе, она оставила это без внимания. Только уточнила, все ли в порядке. Тот уверил, что все отлично, лучше не бывает, и Стана успокоилась окончательно.
Нормально пообщаться у них не получилось: Джейк спешил на профильные факультативы, а ее ждала библиотека и книжная пыль, поиск материалов к докладу никто не отменял. Так что зашли за кофе и разбежались, напоследок договорившись посидеть на днях.
Обитель книжной мудрости встретила Стану так, что захотелось развернуться и убежать. У самого входа стоял Владислав Ланской с дежурной улыбкой и кротким взглядом. На вид профессор был безобиден и безопасен, но в это первое впечатление как-то не очень верилось. Она кивнула в ответ на приветствие и прошмыгнула внутрь. Ловить ее Скай не стал, хотелось верить, что это было хорошим знаком.
Вот только он, похоже, пошел следом, дождался, пока Стана расположится за столом, и уселся рядом с таким видом, будто так и должно быть. Она задохнулась от возмущения, но высказаться вслух мешал страх. Воспоминание о том, чем в прошлый раз закончились такие посиделки, было слишком живым. Она закусила губу и уткнулась в книгу. Буквы расплывались перед глазами, она перечитывала один и тот же абзац раз за разом, но смысл все равно ускользал. Стана поморщилась, помассировала виски кончиками пальцев и с тяжелым вздохом захлопнула чьи-то мемуары.
— Вы что-то хотели, профессор? — обреченно спросила она, не глядя в его сторону.
— Извиниться.
Ответ был неожиданным. Она развернулась к Скаю, но на его лице была обычная непроницаемая маска: равнодушная вежливость. Ничего, похожего на чувства, ни капли хоть сколько-нибудь человеческих эмоций. Робот, просто робот. Безжизненная машина.
— Извиняйтесь, — она опустила глаза.
Голос в последний миг подвел, и слово, которое должно было быть брошено небрежно и гордо, сорвалось то ли всхлипом, то ли жалобным шепотом. Ярко вспомнились безумный, яростный взгляд и треснувшая столешница.
Вмятины от его пальцев до сих пор были здесь, и угораздило же ее сесть за тот же стол!
— Я действительно прошу у вас прощения, Станислава, — он смотрел прямо на нее и виновато улыбался. — То, как я себя повел, было недопустимо. И как для преподавателя, и как для… человека.
Пауза перед последним словом была такой явной, что Стана даже сомневаться перестала: он точно ее читает. Как открытую книгу.
По-хорошему, стоило бы попросить Джейка поставить ей нормальную защиту, не только внутреннюю. Никто бы не удивился даже, не редкость, но Стана боялась. Друг и на глубинную-то ее уговорил только после того приснопамятного случая с застрелившейся девушкой. О ее смерти и трех убитых ею студентах писали в газетах, потом статьи пропали, а тот факт, что взломавший ее так и не был найден — мягко замяли. Оказаться на месте той девушки для Станы было страшнее, чем доверить себя в руки мода, и, когда Джейк в очередной раз предложил ей поставить что-то получше заводского экрана, она, наконец, согласилась. Надо было тогда и внешнюю защиту попросить, но… все мы сильны задним умом.
— Станислава?
— Все в порядке, — она вздохнула, глядя на Ская. — Я не обижена на вас, хотя и не до конца понимаю, чем была вызвана ваша агрессия.
Фраза получилась до жути формальной, но вроде бы вежливой и вообще. В рамках, так сказать. Скай грустно улыбнулся. В его лице снова появлялось что-то живое, человеческое.
— И я снова должен перед вами извиниться. Вы говорили, что девушка, которую вы нарисовали, вам снится? — Стана кивнула, он же криво усмехнулся и продолжил. — Возможно, дело в том, что никто из нас, преподавателей, не задумывается, как наше постоянное присутствие рядом и мониторинг эмоционального состояния студентов влияет на вас.
— Только мониторинг? — перебивать было некрасиво, но ее действительно волновал этот вопрос, еще с того приснопамятного инцидента в кафетерии.
— Да, юная леди, — в его тоне появилось какая-то неуловимая менторская нотка. — Управление студентами — это не то, ради чего был создан университет. Мы учим и контролируем. А когда контроль ослабляют по чьей-нибудь инициативе происходит то, что дает нам годовую норму плохой прессы.
— Как та история со студенткой со взломанным чипом? — Скай кивнул. — Но я не понимаю, при чем тут мои сны…
Профессор тяжело вздохнул и откинулся на спинку стула.
— Я знал ее, давно. Очень давно, Станислава, — он поджал губы, нервно сглотнул. — Полагаю, то, что вам снится, это отчасти моя вина. И моя память.
Вот теперь Стана всерьез задумалась над его словами.
— Невозможно. — резюмировала она минутой спустя. — Передача памяти невозможна!
— Несомненно, Станислава, — он улыбнулся с какой-то чисто профессиональной гордостью в лице. — Но я не говорю о полноценной передаче памяти. Вероятнее всего, вы ловите просто поверхностные образы, которые успешно вписываются в ваши личные фантазии и переживания.
— Неужели вы так часто… — она замолчала, не закончив фразу.
Это было бы бестактно, спрашивать о таком, тем более что по его предположениям ответ ясен и так. Да, вспоминает ее. Да, так часто, что она теоретически могла ухватить этот образ-воспоминание.