— Хороших снов, — отозвался Скай после небольшой паузы.
Стана слышала его дыхание еще около часа, делая вид, что спит, и зная, откуда-то точно зная, что он все так же стоит рядом и смотрит на нее все тем же растерянным взглядом. А потом — то ли он ушел, то ли она все-таки заснула. Как ни старалась, она не могла вспомнить, что в тот вечер случилось раньше.
Ей снился сон: она лежала и не могла пошевелиться. В тело впивались туго затянутые ремни, скобы холодного металла, болели руки. Она открыла глаза и по ним резанул нестерпимо яркий свет. Что-то взвыло в ушах, будто тревожная сирена. На миг она ослепла, но зрение тут же вернулось, только мир вокруг стал казаться каким-то серым. Она опустила взгляд: чужое мужское тело — ее тело — прикованное к операционному столу. По венам на руках тянулись ряды игл, в которые по тонким трубкам сбегали жидкости всех цветов радуги, лекарства, наверное. Боль стала нестерпимой, она попыталась закричать, но горло свело судорогой, а скобы на плечах и груди сжались сильнее.
Изо рта не донеслось ни звука. Сердце жалобно стучало в висках, легкие раздувались, тщетно пытаясь напитать кровь кислородом, но лишь усиливая ощущение беспомощности. На задворках сознания прерывисто шипел механический голос.
Синхронизация невозможна, ошибка связи.
Слева донесся звук шагов. Она попыталась развернуться, но скобы-оковы и ремни держали крепко, не позволяя сдвинуться с места. Она услышала чей-то вздох и чей-то смешок. Интонации, звуки — были разными.
«Двое», — отрешенно подумала она и закрыла глаза.
Ошибка, ошибка, ошибка — перед глазами всплывала куча окон, прерывистый писк в ушах сводил ее с ума.
Функциональность ограничена, безопасный режим. Необходимо сервисное обслуживание.
Тело прошило судорогой: она услышала, как кто-то испуганно вскрикнул и выругался. Мелкие иголочки боли расползались по венам, ее бросало из жара в холод, и она знала, просто знала, что это ее организм бессильно пытается побороть тот смертоносный коктейль, что вливают в нее сейчас. Боль усиливалась, тревожные сигналы становились громче, а сознание погружалось в вязкую муть анабиоза.
— Отключи, — негромко сказал кто-то рядом.
Щелчок, второй.
Писк стал тише, потом пропал вовсе.
Синхронизация?
Режим ограниченной функциональности.
Зрение — сорок процентов, синхронизация невозможна.
Слух — восемьдесят процентов, требуется сервисное обслуживание.
Синтезатор речи — пятьдесят два процента, требуется сервисное обслуживание.
Двигательная функция — ошибка, ошибка. Синхронизация невозможна, аварийное состояние системы. Продолжить?
Нет.
Она осторожно вдохнула: боль отступала, но тело почти не чувствовалось, будто ниже шеи ее не существовало, будто там была пустота. Но чьи-то пальцы прикоснулись к груди, и она ощутила это прикосновение.
— Живучая тварь, — восхищенно бросил кто-то.
А потом в ребра впечатался кулак: раз, другой — но она не чувствовала боли, только само соприкосновение своей кожи с чужой. Перед глазами появилось окно диагноста: бешеные проценты инородных веществ в крови, три сломанных ребра.
— Сука, — прохрипела она.
Кто-то рассмеялся, но это был не тот, кто назвал ее тварью. Этот голос приказывал до того. «Отключи», — вспомнила она и зажмурилась. Тело стремительно расщепляло наркотики, думать становилось легче.
Анализ спектра.
Внимание, аварийное состояние системы! Требуется сервисное обслуживание.
Обнаружено совпадение, вероятность восемьдесят два процента.
Она улыбнулась. Это было так неожиданно и столь же ожидаемо.
— Действительно, живучий, — сухо сказал тот же голос. — Подключай его обратно.
Она медленно открыла глаза, глядя ему прямо в лицо. Широко и радостно улыбнулась.
— Я убью тебя. Богом клянусь, — голос был неожиданно твердым.
Боль нахлынула волной, затопила сознание. Она успела сохранить второй голос, чтобы опознать его позже. А потом пришла тьма, и, прежде чем упасть в ее жадные объятья, она успела лишь повторить из последних сил:
— Я убью тебя, Блэк…
Сон закончился резко: в ее ушах еще звенело эхо произнесенного вслух имени, а сама она уже сидела на диване, растерянно глядя в темноту широко раскрытыми глазами.
— Спаси меня, Скай, — хрипловато шепнула она пустоте. — Спаси меня, пожалуйста.
Но пустота молчала, а Скай спал в своей постели и не слышал ни ее слов, ни ее рыданий.
***
За окном медленно занимался рассвет. Рассеянные лучи по-весеннему яркого солнца скользили по стенам комнаты, по расставленным везде и всюду бутылкам и банкам, на четверть заполненным водой, по стоящим в этих банках черно-белым веточкам. Лучи избегали лишь одного угла, где, сжавшись в комочек и закутавшись в плед по самые уши, сидела девушка — но недолго.
Первый же лучик, пробежавшийся по ее лицу, вывел Стану из состояния странного ступора, в который она впала после того странного сна. Девушка слабо улыбнулась, подставила солнцу ладонь, наблюдая как играет свет на чуть влажной от пота коже, а потом встала. Она неуверенно дошла до стола и щелкнула выключателем весело зашумевшего чайника.
Мысли разбегались в стороны. Она не понимала ровным счетом ничего.
Тело в ее снах точно — абсолютно точно — не принадлежало Скаю, в этом Стана была уверена. Да и в прочих кошмарах она видела его будто бы со стороны. Хотя… выверты сознания, кто их знает. А было бы забавно подойти к Скаю с вопросом «как помнят моды». Но тогда придется рассказывать ему свои сны, а этого девушке отчаянно хотелось избежать.
Короткая трель известила ее о том, что вода закипела. Стана заварила чай, разлила его по чашкам, взяла одну из них и примостилась на диван, обхватив пальцами термостойкое, чуть теплое стекло. Она просто не знала, что делать. Разбудить Ская и спросить, когда, где и с кем это было? Глупо. Пойти к ректору, он-то точно был там? Еще глупее, ведь вариант, что все это просто ее фантазии на заданную тему, тоже не исключен. Сидеть здесь и, как обычно, ждать, что все решится без ее участия?
Неплохой вариант, в другой день она бы выбрала его. Но не сегодня.
В ней что-то сломалось с этим сном. Вернулось почти исчезнувшее после встречи с Алеком отчаяние, неуверенность в себе и своих силах. Вернулась она — такая, какой была уже почти год назад, впервые заходя в тот благословленный — проклятый? — дом. И ей было страшно.
Стана посмотрела на мертвый коммуникатор на запястье, слабо улыбнулась и, отставив чай, к которому так и не притронулась, обулась и вышла из комнаты. Из чашки поднимался пар, свиваясь в кольца и пытаясь дотянуться до далекого потолка, а девушка уже спешила, ежась от холода, к остановке.
За всеми этими метаниями она совсем забыла о главном.
Первый автобус пришлось подождать. Она пританцовывала, стоя на месте, и с тоской вспоминала об оставленной на столике чашке. Чего-нибудь горячего хотелось безумно, но девушка опасалась, что, даже просто забежав за кофе, уже не найдет в себе сил и смелости вернуться сюда. Когда автобус, наконец, подошел, она сидела на скамейке, нахохлившись и стуча зубами, и еле заставила себя подняться и залезть в его теплое нутро. Мягкость сидения и струи горячего воздуха из системы климат-контроля усыпляли. Стана позволила себе задремать — волноваться и переживать было уже выше ее сил. Лишено смысла, к тому же.
Ее разбудил тихий писк над головой. Умный софт запомнил введенную остановку и сигнализировал, что пора готовиться к выходу. Стана встала и подошла к дверям, чувствуя себя, в кои-то веки, отдохнувшей. Кажется, на этот раз ей ничего не снилось, ну, или она не запомнила свой сон, что, в общем-то, равноценно. Автобус плавно затормозил, двери с шипением открылись, и она выпрыгнула наружу, радуясь, что снег здесь уже стаял окончательно, а асфальт успел высохнуть: ни луж, ни сугробов ее кеды бы не пережили. В них только по университету хорошо ходить было. Не холодно — ноги не успевали замерзнуть за пробежку от корпуса до корпуса, но и не жарко в аудиториях. Вот ведь, не хватило мозгов зайти к себе и переодеться! Но у Алека, вроде, лежало что-то из ее вещей. Даже если они успешно сбежали, никто не мешал ей зайти вовнутрь и их забрать.