Автобус полз медленно, застревая в пробках, собирая все попутные светофоры. Она успела десять раз задремать и столько же — проснуться. Решимость не исчезала. Когда они, наконец, приехали, Стана, едва сдерживая нетерпение, выпрыгнула на землю, перескакивая через все ступеньки, и перебежала дорогу на красный, виновато улыбнувшись гневно засигналившему водителю. Она и так нарушала все мыслимые и немыслимые законы этим своим визитом, что ей еще один административный штраф?
Охранник был новый, незнакомый. Стана помахала ему рукой, прикладывая идентификационную карту к считывателю, и радостно улыбнулась, когда ворота, запищав, открылись. Она торопливо вбежала внутрь, стараясь не думать, куда делись с КПП ее прежние хорошие знакомые. Можно было лишь надеяться, что это не их тела она видела тогда в караулке. Что у них выходной. Отпуск, в конце концов.
Стана остановилась на выложенной неровными камнями дорожке среди исполинских, покрытых редкими листочками и молодыми побегами деревьев и глубоко вдохнула весенний воздух. Пахло свежестью и недавней грозой. Она смотрела на кукольный домик, яично-желтый с красной кровлей и редкими вкраплениями коричневого кирпича, складывающимися в причудливый узор, и думала, что ее сказка оказалась ровно такой, как надо. Наверное, стоило все это пережить, для того чтобы снова научиться не бояться. Чтобы просто жить и дышать полной грудью, пусть даже будучи полностью, совершенно, абсолютно безумной. Солнечный луч, пробежавшийся по лицу и, напоследок, подмигнувший ярким бликом на круглом чердачном окне, только укрепил ее в этом мнении.
Она широко улыбнулась своим глупым мыслям, танцующей походкой подошла к такой знакомой двери и дернула за ручку. Та охотно поддалась, открывая правильный прямоугольник коридора с пятном света, падавшего со второго этажа, и темным зевом в кои-то веки открытой подвальной двери. Из подвала доносились приглушенные голоса, Стана, стараясь не шуметь, сняла туфли и проскользнула вовнутрь.
В свою прежнюю жизнь.
Она легко сбежала по ступеням, прислушиваясь к чужой беседе: сначала были лишь отзвуки слов, а потом она узнала голоса и ей стало немного страшно — это были Скай и Блэк. Снова. Эти двое, положительно, преследовали ее.
В конце лестницы была очередная дверь, полуприкрытая. Она осторожно выглянула из-за нее — мужчины стояли около металлического гроба-репликатора, раскуроченного чуть более, чем полностью, и спорили. Стана вздохнула. Была — не была: она вошла в комнату и кашлянула. Они синхронно обернулись. У Ская на лице появилось недоумение, Блэк лишь вздернул бровь и улыбнулся.
— Отчего-то я не сомневался. Добрый день, Станислава.
Она кивнула, подходя ближе, и чуть не сбежала: пол не был коричневым — это были хлопья засохшей крови, пятнами которой был покрыт и репликатор. Складывалось ощущение, что здесь была страшная драка. Хотя… — ее передернуло — скорее, что здесь кого-то убили.
— Что здесь произошло?
— Как раз пытаемся понять, — Блэк смотрел на нее заинтересованно, но, кажется, не злился. — Не поможете?
Кивать в ответ на его вопросы становилось традицией. Она подошла ближе к искореженному металлическому гробу. Скай передвинулся так, чтобы закрывать ее от Блэка, что-то в его движении заставило ее подумать, что он боится. Вот только чего?
— Что ты здесь делаешь? — тихий шепот на грани слышимости.
— Пришла за своими вещами.
Стана пожала плечами и склонилась над репликатором. Внутри что-то белело — густая желеобразная масса, похожая на синтезированный белок.
— Что это? — голос невольно дрогнул.
— Мод.
Она отшатнулась, врезаясь в подошедшего непозволительно близко Блэка, тот усмехнулся, но поймал ее, помог сохранить равновесие.
— Это… — Стана судорожно сглотнула, впиваясь ногтями в ладони. — Человек?
Скай дернул уголком губ, но промолчал. Блэк скупо улыбнулся.
— Это мод, Станислава. Достаточно высокой степени, чтобы мы не могли найти здесь ничего, позволяющего его идентифицировать, — он помолчал с минуту, позволяя ей осознать услышанное. — А теперь отгадайте загадку: на полу кровь вашего подопечного. Убил охрану и ушел отсюда под камерами Джейк. Потом камеры самопроизвольно отключились и начали стирать записи. Кто в гробике?
Это было невозможно, это было невероятно, это было слишком. Хотелось кричать, но Блэк раздраженно стукнул кулаком по искореженному металлу, и желе колыхнулось, пошло волнами. Зарождающийся крик умер сам собой, на мгновение Стане показалось, что сквозь белую массу проступает лицо, а потом сознание решило, что подвигов на сегодня хватит — и покинуло ее.
Ей снился сон? Нет, она просто видела это, она просто жила.
Она сидела на снегу в полурасстегнутой куртке и курила, выдыхая облачка сизого дыма, терявшиеся на фоне серо-стального неба. Она смотрела вдаль, щурясь от бьющего в лицо ветра с мелкими крупинками снега. Ветер усиливался, она щелчком пальцев выкинула сигарету и, плотнее запахнув пальто, полезла через сугробы. Шаг, горящая кожа, комья снега, забивающегося под одежду. Еще шаг, другой — и она провалилась в этот снег с головой. Не в силах нащупать опору она падала, крича и захлебываясь собственным криком, потом сугроб сменился привычной тьмой, а миг спустя — она лежала на таком родном диване в такой знакомой гостиной.
Тело было чужим — она знала это так же точно, как и то, что у нее пять пальцев.
Мысли были чужими.
Она думала, что эти проклятые сны никогда не кончатся.
«Я знаю форму боли», — подумала она, чувствуя, как рот и нос заполняются горькой жидкостью, как она заполняет легкие.
Она потеряла счет времени. Эта боль длилась и длилась, никакие пытки не могли сравниться с этим.
— Стана?! — чьи-то голоса.
Боль отступала, сознание возвращалось медленно и неохотно. Последней вернулась память. Она чувствовала, как с грохотом опускаются на нее все прожитые…
— Станислава!
Чьи-то крики выдергивали ее из затянувшегося кошмара. Она попыталась открыть глаза, но…
Это было похоже скорее на видение, чем на воспоминание. Она стояла перед зеркалом, поправляя парадную форму. Обреченный взгляд ртутно-серых глаз казался насмешливым, из-за пляшущих по комнате солнечных зайчиков.
Она глубоко вдохнула: сигаретный дым, привкус ментола на языке.
Она улыбнулась, запрокинув голову. Выпустила в потолок струйку дыма, затушила в пепельнице сигарету и надела главную деталь своего сегодняшнего наряда — белую маску.
— Стана! — отчаянный вопль.
Она застонала, выгибаясь, чувствуя, как все мышцы свело судорогой, как со свистом в легкие ворвался воздух, а кожу будто закололо тысячами иголочек.
Из зеркальных глубин на нее взглянул Алый. Серые глаза в прорезях маски горели насмешливым огнем. Он улыбнулся и отдал ей честь.
— Стана…
***
Пока они ехали обратно, Стана боролась с желанием спросить, что же с ними случилось. Что должно было произойти, чтобы Блэк, наплевав на Ская, решил запытать Алого. Решил запереть Алого. Согласился с тем, что моды — некоторые — не являются людьми?
Она не могла подобрать слов, да и вопросов было слишком много. И спрашивать это — было слишком само по себе. Стана просто грустно улыбалась и смотрела вдаль пустыми глазами. По дороге мимо них проносились машины, по тротуару сновали вечно спешащие куда-то люди. Когда они подъехали к университету, за воротами в углу стояла толпа курящих и смеющихся студентов. Скай улыбнулся, глядя на них, слегка печально улыбнулся: и Стане захотелось сказать ему, что Алек — Алый — жив, но горло свело и изо рта вырвался лишь кашель. Любимый герой войны тщательно оберегал свои тайны.
Они распрощались на крыльце ее корпуса общежития, и Стана побежала домой. Завернутые в платья вдвое сложенные исписанные листы жгли руки даже сквозь сумку, она мечтала скорее спрятать свою драгоценную ношу, среди книг и фотографий, оставшихся ей от матери, среди орденов отца. Она мечтала когда-нибудь набраться смелости и прочитать их, но… самой не верилось.