— Юная леди!
— Да, — она обернулась в дверях и бросила на него раздраженный взгляд. — Я знаю того, кто ставил мне защиту и про защиту тоже знаю. Но вас это не касается, профессор.
К учебному крылу она почти бежала, надеясь, что ей простят опоздание на пару. А еще, что ее не выгонят из универа совсем за такое милое общение с одним из преподавателей. Гнев схлынул, и Стане было почти стыдно за свою резкость. Почти. В конце концов, он начал первым. Пусть даже он и не кричал на нее, но признавать, что сканирование мозга — это не только удел преступников на допросах, но и всех студентов… Это, знаете ли, повод для праведного гнева.
Любой на ее месте отреагировал бы так же, Стана убеждала в этом себя остаток пар, переползая из аудитории в аудиторию вслед за друзьями-одногруппниками и поминутно глядя на часы. До конца учебного дня оставалось всего ничего, а Джейка надо было поймать сегодня. Поймать и предупредить, что его, скорее всего, будут искать: нетрудно выяснить с кем она видится чаще всего, а найти среди них единственного мода-нейрокодера с соответствующего факультета еще проще. Подставлять друга Стане ой-как не хотелось. Когда тот предложил ей поставить защитку на чип, дабы никто из студентов старшекурсников не смог незаметно для нее удаленно к нему подключиться, она согласилась больше из вежливости, нежели из реальных опасений.
Историй с такими подключениями было мало — по пальцам пересчитать, и заканчивались они все одинаково. Исключением виновника, наложением административных штрафов на него же и исправительными работами. Один раз, впрочем, имело место «доведение до самоубийства», но того вообще посадили. Все случаи широко освещались в прессе и руководство университета тщательно следило, чтобы такое происходило как можно реже. Старалось, а само по-тихому изучало все мысли и тайны студентов, зашибись политика.
Лектор положил лазерную указку и жестом свернул изображение на доске. Последняя пара кончилась. Стана торопливо попрощалась с друзьями, пообещала выкроить сегодня время и все-таки навестить их вечером и помчалась к себе в комнату, на ходу набирая Джейка. Тот ответил далеко не сразу, девушка успела добежать до общежития и переодеться.
— Да? — голос друга показался ей странно нервным.
— Джей, привет, — она легла на диван и устало прикрыла глаза. — К тебе со странными вопросами никто не подкатывал?
Он рассмеялся. Стана любила его смех. Смех, голос, взгляд — она любила в нем все. Наверное, если бы он не был модификантом, они были бы вместе, но эта маленькая особенность сводила на нет все ее чувства.
— А должны? Что случилось, милая?
— Эээ… — девушка замялась, не зная толком, как объяснить ему произошедшее. — Один из преподов вроде как заметил защитку у меня на чипе. Спрашивал, кто автор.
— И ты? — она услышала в его голосе напряжение и тревогу.
— Не сказала, разумеется, но не так уж и сложно понять, чья это работа.
Джейк замолчал. Она слышала его дыхание и даже не знала, что еще можно сказать. Извиниться? И так понятно, что она сожалеет и совсем не рада, что так его подставила. К тому же, это было его идеей. Нельзя сказать, чтобы она сопротивлялась, но все же…
— Кто из преподавателей хоть? — со вздохом спросил он.
— Помирать, так с музыкой? Скай.
Послышался смех. Кажется, друга внезапно отпустило, хотя она и не могла понять почему.
— А, тогда все в порядке. Он адекватный мужик, не парься, — Джейк снова засмеялся. — Как ты, кстати? Не звонишь, не пишешь, не приходишь. Много работы?
Стана кивнула и только потом сообразила, что он ее не видит.
— Да, прилично. Если буду свободна — встретимся. Ладно я тебя предупредила, пора учиться!
Друг пробурчал что-то про вредных женщин и их женскую логику, попрощался и завершил звонок. Стана, все еще улыбаясь, уставилась в потолок. Джейк был милым, добрым, красивым. Был бы еще и человеком — совсем отлично, но…
Ей вспомнился Алек, и она резко села — так, что аж в боку закололо. Вот ведь, при всем ее отношении и модификантам, от него сбежать почему-то не хотелось. Не появлялось ни отвращения, ни настороженности, скорее наоборот: тянуло обнять и защищать от всего мира. Бред какой-то.
Стана потрясла головой и легла обратно, перевернувшись на живот и подсунув под голову подушку.
Джейк — теплая улыбка и большие ладони, всегда прикасающиеся к ней так бережно.
Алек — стальные глаза и тонкие музыкальные пальцы.
Стана стиснула подушку до побелевших костяшек, ткнулась в нее лицом и покраснела. Если с Джейком, даже в своих мечтах, она никогда не заходила дальше поцелуев, то руки Алека почему-то явно представлялись скользящими по ее коже: по плечам, по груди, накрывая и задерживаясь на сосках, по животу, слегка поглаживая…
Отвратительно.
Но так сладко…
Стана сдавленно застонала, повернулась к спинке дивана и наконец-то заснула.
========== Акт четвертый — Amor fati (Любовь к судьбе или фатальная предопределённость всего сущего) ==========
Что нужно нам — того не знаем мы,
Что ж знаем мы — того для нас не надо.
(Иоганн Вольфганг фон Гёте «Фауст»)
Ей снился сон. По животу и бедрам скользили тонкие музыкальные пальцы. Кто-то развел ей ноги коленом — девушка сдавленно застонала и открыла глаза. Чужое лицо оказалось в сантиметрах от ее собственного, но это лицо было женским: темные глаза, окруженные длиннющими ресницами, пряди темных волос и полные, вишневые от поцелуев губы.
Стана закричала и отпрянула, проваливаясь в бездну, а девушка смеялась и протягивала к ней руки.
— Иди ко мне, — услышала Стана мужской голос откуда-то сзади, хриплый от страсти.
Ее обхватили чьи-то руки, пальцы пробежались по животу в обещании ласки. Потом мужчина развернул ее к себе, и она увидела лицо Ская. Совсем короткая стрижка смотрелась непривычно, но ему, пожалуй, шло.
Стана испугалась собственных мыслей и оттолкнула его, он со смехом отступил на шаг и упал на непонятно откуда взявшуюся постель. Девушка, как зачарованная, смотрела на татуировку на его груди — такое знакомое замысловатое переплетение черных линий. Хотелось прикоснуться — пальцами и языком. Хотелось потрогать все эти мышцы, четко прорисованные под кожей.
— Иди ко мне, любимая, — хрипло шепнул он.
И Стана почти шагнула к нему, но что-то прошло сквозь нее, словно порыв ледяного ветра. Она смотрела, как, покачивая бедрами, идет к Скаю девушка, ласкавшая ее мгновением назад. Как ее темные локоны прячут их лица, когда они сливаются в поцелуе. Стана смотрела и плакала, пока он не опрокинул девушку на спину, а лицо той не превратилось в кровавое месиво.
Раны проступали изнутри — Стана шагнула ближе и видела, как по смуглым щекам расходятся алые линии, как кровь заливает лоб и глаза, как слипаются ресницы. Шея осталась нетронутой, а левое плечо и грудь разворотило мешаниной порезов, из живота со странными звуками вылезали, прорывая кожу осколки стекла и металла. Запахло кровью и гарью.
Скай смотрел на нее и на его щеке тоже расползался продольный порез. Кровь капала на лежащую девушку, смеющуюся, несмотря на алую струйку, стекающую изо рта. Стана шагнула назад, поскользнулась и села в лужу. В темно-красную, почти черную в тени, лужу.
Из глубин живота поднимался панический, беззвучный крик — и она открыла рот, выпуская его, но девушка, истекающая кровью, поднялась с кровати, опустилась на колени перед ней и прижала пальцы к ее губам.
Металлический, сладко-соленый вкус крови, и Стану бросило куда-то вниз, вверх, в стороны — ее разорвало на кусочки и сложило снова, миг эйфории и вечность боли.
Она пришла как-то вдруг, внезапно, всеобъемлющая и нестерпимая. Стана кричала, но изо рта не вырвалось ни звука. Сердце билось прерывисто и неровно, виски и затылок ощущались комком беспорядочной пульсирующей боли. Перед глазами плавала серая муть, мысли разбегались в стороны. Каждый вдох отдавался болью в груди, каждый выдох сводил мышцы судорогой.
Синхронизация невозможна, ошибка связи — шипело где-то на задворках сознания.