— Не дави на мальчика, ему не повезло родиться в благополучное время. Мы же не по годам взрослеем, а по событиям, я тебе сколько раз говорила!.
— Каюсь. Не сопоставил. Я-то ведь с вашими как-то не очень, по тебе и равнял.
— И совершенно напрасно. Я — нетипичный случай. Мне повзросление организовали ускоренным темпом, жизнь такая была. А ты бы лучше Альму вспомнил. Она ведь так и осталась ребенком, хотя и подарила нам Терри.
— Миа кульпа… каюсь.
— Эй! — прерываю я их воркованье, так и не решив для себя, буду ли обижаться. — А ничего, что я тут вроде как рядом стою?
Ноль внимания. Бабушка хихикает и почти полностью растворяется, видна лишь слабая дымка над креслом-качалкой. Но оно продолжает ритмично раскачиваться, значит, она никуда не ушла. Просто расслабилась.
Радует лишь то, что в их безумии моей вины, похоже, все-таки нет. Окситоцин выветрился бы давно. Скорее всего, тут как с хвостатыми, у стариков свои фазы, только амплитуда колебаний куда шире, волны длинные — намного длиннее, чем от полнолуния до полнолуния, вот потому-то я ранее и не замечал. Не было пика. Остается надеяться, что на спуске они вернутся в норму, а пик не затянется на несколько лет. Последнее предположение пугает меня сильнее всего, поскольку выглядит наиболее логичным и обоснованным — ведь если при шаге подобного маятника в двадцать восемь дней пик длится около трех суток, то при увеличении шага до полувека и время пика должно будет увеличиться соответственно. Если это так, то меня ожидает несколько очень веселых лет. Будем надеяться, что зависимость тут все же не прямо пропорциональна…
— Он у нас совершенно ничего не понимает, — шепот у деда громкий, хорошо поставленный. Таким со сцены монологи блажить, или там с кафедры. — Ну да, ну да… счастливое детство, мирное, спокойное. Вот и затянулось. А мы не заметили.
— Ты не заметил.
— Каюсь.
Дед сегодня мирнонастроенный просто до отвращения. Иначе и не скажешь.
— Эй! А ничего, что я тут рядом и все слышу?
— Слышать — не значит понимать, — наконец-то откликается бабушка, и тон у нее омерзительно менторский. Так и подмывает все-таки обидеться.
— Смотри-смотри! Он уже почти рассердился! Даже губы надул!
Хихиканье. Шорохи. Я стараюсь не смотреть в их сторону — очень уж неприятно это выглядит. Фигура деда в кресле-качалке постоянно словно бы подергивается рябью, то и дело теряя четкость очертаний. Идет волнами, колышется, тает, потом проступает яснее и снова почти полностью теряется в перламутровой мути. Со стороны слияние выглядит даже хуже, чем изнутри ощущалось, если верить воспоминаниям.
Пытаюсь все же воззвать к их разуму — хотя мне все сильнее начинает казаться, что взывать не к чему более, они его полностью утратили.
— Послушайте! Вы же ученые! Ну, во всяком случае, одна из вас. Эксперимент, результаты которого невозможно повторить в лабораторных условиях, не научен. А как его повторить, если я не понимаю! Почему поначалу не получалось, почему сработало потом? Случайность? Переход количества в качество? Результат отсутствия тормозящего воздействия наблюдателя на наблюдаемый объект? Я уже голову сломал, сортируя гипотезы! Я что, действительно сам мешал удачному завершению собственного эксперимента, воздействуя на потенциальное поле своими завышенными ожиданиями? Или это тут совершенно ни при чем, просто была набрана критическая масса повторов, в результате чего и произошел качественный скачок на иной уровень? Да перестаньте же вы хихикать! Что я такого смешного сказал?
— Смотри, какой он у нас умненький мальчик!
Вот ведь странно, бабушка вроде как меня даже хвалит и вообще сейчас выступает на моей стороне. Но почему-то ее заступничество мне куда неприятнее откровенных оскорблений деда.
— А что не все понимает… ну так в его возрасте простительно. Подрастет — поймет. Он умный, я в него верю. И в его мальчика тоже.
— Умный! Ну да, ну да… Только умный может понапридумывать такую гору такой дури! — дед фыркает, добавляет с презрением. — Гипотезы… Оборжаться.
— Ничего смешного не вижу! — тут же вскидывается бабушка. — Между прочим, вполне обоснованные и вполне разумные предположения, учитывая ограниченность доступной ему информации. Он все поймет… со временем.
— Ну да, ну да…
— Поговори с ним… потом. Как мужчина…
— Обязательно. Обещаю.
— Вот-вот… — голос у бабушки удовлетворенный. — Только не забудь. Но — потом.