Но ничего толкового на ум не приходило. Из-за животного страха смерти, поедом пожирающего всю его сущность, мысли лишь разбредались в разные стороны и в голове крутилось уже многократно думанное и передуманное.
Максим Глубинный с грустью и щемящей тоской подумал о тех людях, кого из-за взрыва станции он потерял. Представил лицо Бати – его лысую шарообразную башку, длинный мясистый нос, рыжеватые брови, бесцветные слюдяные глаза. Батя был здорово похож на немецко-фашистского солдата. Этакий Фриц Рыжий Лис из детской книжки. Увидел болтуна Вальку, постоянно травившего свои полуфантастические байки. Игната, по прозвищу Нафаня, с вечно довольной физиономией, страстного меломана, большого любителя классических рок-групп, в том числе и его поклонника. Японца Тусиму (за глаза именуемого Фукусимой), то и дело попадающего в трагикомические ситуации. Единственного более-менее серьёзного члена экипажа – биолога Майкла Хаббарда, американца. «Эх, хорошие были ребята!»
Почему-то вспомнился эпизод, как по случаю дня рождения Бати он вместе с ними со всеми пил малыми дозами коньячок из пластиковых туб с этикеткой «Чай особый». И ещё один – как Хаббард учил его пользоваться так называемым ассенизационным устройством, проще говоря, туалетом, стоимостью аж 19 миллионов долларов, которое, как выяснилось, стоило бы гораздо дешевле, если бы было изготовлено из чистого золота.
С огромным сожалением Макс вспомнил и о своей навсегда утраченной гитаре – красном «Фендере» с серийным номером 002, которая, по его настоянию, в комплекте с усилком и колонкой была в «грузовике» доставлена на орбиту. И в компании с которой он впервые в мире отыграл хоть и короткий, но исторически важный космический концерт – исполнил несколько вещей из собственного репертуара, транслируемых в прямом эфире на весь земной шар; как он выразился, «на всю вселенную».
Представил кислое личико Криськи, которая должна была вслед за ним отправиться на МКС и стать первой в мире поп-певицей, спевшей в космосе. Агилера уже заплатила 50 миллионов долларов за предстоящий полёт.
Подумал: «Теперь её поездка накрылась медным тазом. Но ей-то деньги вернут, а я, идиот, отдал полтинник «лимонов» за собственную смерть». При этом поймал себя на ощущении, что к тому, что с ним случилось, он до сих пор не относится как к реальности, и что он всё время ждёт, что вот сейчас в мертвецки молчащих динамиках снова возникнет чуть хрипловатый Батин голос и тот ехидно рассмеётся и скажет что-то
по-детски банальное, типа: «Обманули дурака на четыре кулака».
Максим Глубинный безучастно рассматривал яркие белые огни в океане и сожалел о том, что он так и не узнает, чем они являются на самом деле. «Батя вроде бы намекнул, что природа огней объясняется чем-то простым. Ну, хоть убей меня – не могу догадаться, что бы это могло было быть. Вот было бы здорово, если бы они действительно оказались «летающими тарелками» инопланетян. Тогда не так печально мне было бы умирать. Было бы кому помолиться, было бы хоть в кого-то поверить.»
Он мысленно увидел попа, окропляющего «святой водой» ракету-носитель на старте. Увидел нелепый многоликий иконостас по соседству с чёрно-белой фотографией Юрия Гагарина на переборке МКС. И засмеялся. «Ну что, помогли вам ваши папуасские бусы? Взрослые люди. Образованные. Двадцать первый век на дворе. Стыдно ведь, господа.»
Он посмотрел на табло наручных приборов. Кислорода оставалось на шестнадцать минут. «А зачем, собственно, ждать? Растягивать агонию? Может быть, разгерметизировать к чёртовой матери скафандр и дело с концом – ускорить процесс прихода смерти? Падение давления вызовет вскипание растворённых в крови газов, а воздух в альвеолах лёгких резко расширится, приводя к их разрыву. Наверное, будет больно. Наверняка, больно. А умирать от нехватки кислорода – не больно?»
Он вспомнил, что хотел умереть достойно. Что до сих пор ничего не придумал – как это сделать. «Было бы, наверное, эффектно – вспыхнуть в ночном небе яркой звёздочкой, как болид, и чтобы те, кто это увидели, загадали желание. Но я не скоро сгорю в плотных слоях атмосферы, может быть, вообще не сгорю. Буду летать покойником в виде спутника, пока меня не найдёт поисковая команда. Ёлы-палы! Как же я забыл? Ведь в скафандре стоит видеорегистратор. Вот оно! Надо что-то сказать на прощанье. Что-то умное. Что же сказать? Нужно что-то возвышенное и величественное. Что-то незабываемое. Нужно произнести серьёзную прощальную речь.»
Перед его глазами в последние несколько минут пронеслась вся его жизнь: голодное и холодное детство, отец – горький пьяница, мать – религиозная фанатичка, ненавистные школа и техникум, брат – отморозок, племянник – ещё больший отморозок, вереница размалёванных девок, алкоголь, служба в тошнотворной армии, вынужденная эмиграция, рок-группа, гастроли, гастроли, гастроли, пачки денег, поклонники, элитные проститутки, журналисты, менеджеры, прихлебатели, гастроли, гастроли и ещё раз гастроли.