Когда приступ смеха и судорога окончились, Микель задал еще вопрос:
- Отец, ты понимаешь, что совершил преступление? С точки зрения своих "друзей". Я - не "хороший организм". И никогда им не буду. Понимаешь ли ты, что это - грех? Принять участие в моем создании! И ты должен сказать мне зачем ты это сделал?
- Возможно, ты - не "хороший организм". Я говорил уже: ты - единственный. Но создание жизни допустимо, если конечная цель - ее уничтожение. Ты был создан, чтобы получить ответ на вопрос: является ли Тадж живым или нет? Ответ должен находиться в центре зоны. Если Тадж - живой, то его нужно уничтожить. Если Тадж - не живой, то мы сможем его использовать для борьбы с жизнью.
Тадж... Он - вне знания. Микель ощущал это, глядя в сторону центра зоны. Теперь центр где-то рядом. Берсеркер прав: если им предстоит найти ответ, то они найдут его там. Микель не мог сказать, является ли Тадж живым. Тадж - это Тадж.
Микель сказал Директору:
- Я думаю, что я здесь с какой-то целью. Кто-то привел меня сюда. Но не ты.
- Я пытался доставить тебя сюда. Но мои машины и "хорошие организмы" потерпели неудачу. Но ты - здесь. Сюда стекается все необычное. То, что не отвечает известным стандартам. Может быть, именно здесь создаются стандарты, модели...
- И ты тоже хочешь создавать стандарты, издавать законы, машина?
- Я хочу делать то, что я должен. Ты будешь стараться уничтожить меня. Ты будешь стараться спасти женскую жизненную форму, которую я захватил. Твою мать. Стремясь к этому, ты последуешь за нами к центру Таджа.
- Я не буду помогать тебе.
- Но ты будешь делать то, что должен. Через меня Директора, которые вне Таджа, будут наблюдать за тобой. Мы сделаем то, что должны.
"Ланселот" потянулся к электронным нервам Директора. Контратаки не было. Но рука Микеля нащупала только твердый металл, ощутила поток энергии, который был вне досягаемости. Микель продолжал попытки, но Директор стал отступать, набирая скорость" Небольшая капсула-берсеркер вклинилась между ними, но тут же ее смяло в лепешку, и она исчезла в свете огромной вспышки - только осколки разлетелись на фоне неподвижного пространства. Взрыв отбросил остальные капсулы.
Директор летел к центру, Микель за ним.
Из самого центра Таджа истекали хаотические ветры, затруднявшие полет. Микель видел кости живых существ, когда-то устремившихся в сердце Таджа. А также обломки роботов и кораблей.
Величие Таджа, серая мгла подавляла. Он, наверное, старше Земли.
Но рядом с ветрами хаоса плыли формы закономерности и порядка - символы вечной логики. Они пролетали мимо и исчезали в галактических протоках. Проплывали также странные образования - возможно, зачатки неизвестных материальных форм.
Директор - впереди. Отец...
Изгиб зоны перешел в широкую пустынную долину. И вновь пошел вверх, словно спираль, обвивающаяся вокруг башни.
Где-то там, наверху - центр Таджа. Тадж - центр Галактики. И его центр ядро Вселенной.
Директор стал менять форму, излучать ионы. Кристаллические образования очищались от примесей. Теперь Директора невозможно было узнать, но все же он мог поддерживать разговор:
- Жизненная единица Микель! Скажи, что ты видишь впереди! Скажи!
Но Микель не мог даже оглянуться, не в силах оторвать глаз от двигающегося вверх кристалла, который продолжал задавать вопросы:
- Это...?
Но берсеркер не кончил фразу.
- Что? - переспросил Микель. Он помнил о том, что жизнь его матери в руках врага.
- Микель! Это - бог людей - перед нами? Я никогда не был еще так далеко...
Но что-то не так. Это чувство уже давно не покидало Микеля. Теперь он понял: сердце Таджа... оно не целое...
- Бог - это нечто большее,- отозвался Микель.
- Я сделал компьютерный анализ,- сказал Директор.- Незавершенность. Структурная нецелостность. Или Ты или я должен...
- Или ты или я,- повторил Микель. Теперь он был совсем рядом. Мог легко достать Директора рукой. Микель медленно продолжал продвигаться, но он изменился. Все изменилось.
- Я больше не могу проводить компьютерный анализ,- сказал Директор. Затем он остановился, застыл без движения.
Микель теперь без труда мог проникнуть внутрь корабля роботов и достать жизнь, заключенную в берсеркере.
Сомкнув огромную ладонь, Микель оградил мать от каких-либо воздействий. Он чувствовал - она напугана, но сохраняет разум, потому что не знает, чья ладонь держит ее...
Центр Таджа был так мал, что Микель мог охватить его двумя руками. Но и вся остальная Вселенная превратилась в карликовую Галактику. Центр Таджа слепил глаза, оглушал. Даже "Ланселот" не мог теперь взглянуть на него. Но когда Микель прощупал его внутреннее спокойствие, то он понял, что Тадж есть в каждой вселенной. Тадж любой другой Вселенной подобен этому, и в то же время, отличен от него. В каждой Галактике он уникален. Подчиняется своим и только своим законам. Сама по себе галактика - не живая форма, но каждая галактика хранит в своем сердце семена и секреты жизни. И каждое сердце стремится к завершению.
Открылся проход в пространстве. Теперь Микель знал, что каждый Тадж выбирает среди миров ряд существ - различных пород и рас. И одно за другим они входят в сердце Таджа, образуя непрерывную цепь бесконечного развития.
Микель увидел жизненные мыслящие формы различных рас, но их набор был неполным. Они сидели за круглым столом, как в кают-компании.
Микель сделал новый виток. Без усилия, не сходя с курса, он протянул руку и... коснулся "Джоан Карлсен". Не причинив вреда обшивке, его сжатый кулак проник вовнутрь. Там пальцы разжались, рука Микеля опустила бережно мать на пол. Корабль остался невредимым. Теперь Микеля уже не удивляли такие проникновения.
Ленты, удерживающие "Джоан Карлсен", опали как старые листья.
Микель вновь устремился к сердцу Таджа. Его звали голоса. Он слышал их притягательную силу. Он был свободен. Они тоже свободны. Но они никогда отсюда не уйдут.
Микель увидел Кармпана - героя космических сказок. За столом было одно свободное место.
Микель оставил позади огромную груду металла - Директора, и с жаждой знания устремился в сердце Таджа. По своей доброй воле, по желанию души, сотворенной людьми и не людьми, Микель Джеулинкс занял свое место...