На работу Динка не ходила, но деньги зарабатывала – продавала картины современных художников. Муж-изменник оказал ей неоценимую услугу, когда ввел в круги европейской богемы, перезнакомил с художниками, галеристами и потенциальными клиентами – богачами, интересующимися живописью, а также выскочками, думающими, что приобретение предметов искусства даст им пропуск в общество, в которое они стремились попасть. Все эти связи работали и приносили свои плоды. У Динки все получалось легко, ее все вокруг любили и считали за удовольствие иметь дело именно с ней. В ее доме все было баснословно, по меркам Алены, дорогим: и стильная мебель, и арт-украшения. От Динкиного гардероба Алена вообще долго не могла прийти в себя. Когда подружка снаряжала ее на новую работу, она подарила ей несколько красивых, очень элегантных вещей, на всех были бирочки известных фирм, которых Алена раньше даже и в руки никогда не брала: Trussardi, Moschino, Roccobarocco, Rykiel. Ей было страшно неловко, когда Динка предложила ей все это в подарок, но когда поняла, сколько у нее всякого подобного добра, не стала отказываться – Динка отдает не последнее. Динка вообще вела какой-то эльфийский образ жизни. Она не ела продуктов, которые ели все, не пила того, что все пьют. Иногда она готовила сама, если можно назвать готовкой в российском понимании этого слова процесс установки в духовку жарочного подноса с перепелками или рыбой. Креветки, обезжиренные сыры, овощи и фрукты – это был ее обычный рацион. Никаких супов, картошек, сосисок и тому подобного. Пила Динка только французское или итальянское шампанское. Или сухое красное вино, тоже, конечно, не абы какое. Бывая в гостях у подружки, Алена много чего напробовалась такого, чего раньше никогда в жизни не ела и не пила. В какой-то момент ей стало безумно интересно посмотреть на Динкиных мужчин, благодаря которым она имела такую легкую жизнь, и подруга хоть и неохотно, но показала ей свой архив фотографий. Мужчины у нее были разные: и молодые, и постарше, и с разными типами внешности. Но все как один – холеные, изысканные и эффектные, как кинозвезды. Фотографий было много: из Парижа, Венеции, Монте-Карло, с Сардинии, греческих и Сейшельских островов… Дальше Алена смотреть не стала, желудок сжался в комок, к глазам подступили слезы. Она в своей жизни дальше Геленджика никуда не ездила.
В какой-то момент Алену начало жечь изнутри какое-то новое и очень болезненное чувство. Раньше она жила бедно, скучно и трудно, но и внутри у нее была тишь да гладь. Душа ее была как голая степная земля – промерзшая и безжизненная. Все живые соки из этой земли уже выжали, оставили только гуляющий поверху ветерок, прозрачный, бесплодный, неспособный пробудить даже воспоминания. С возвращением в ее жизнь старой подруги что-то случилось у нее внутри. Там стало ощущаться и колоться острыми иглами какое-то чувство, от которого вся душа пришла в движение. Движение было мучительным, болезненным, но оно пустило по венам кровь, заставило ее заволноваться и чего-то отчаянно захотеть. Чего? – спрашивала себя Алена. И сама себе отвечала: жизни.
Она вдруг очень четко осознала, что совсем-совсем еще не жила и все ее безумные влюбленности были каким-то сплошным недоразумением. Ей стало стыдно за них, за все оптом: за доктора, который дразнил ею свою жену, за алкаша Рому, за второго мужа, психопата, за многочисленных любовников, каждый из которых оторвал частичку ее души, ничего, ровным счетом ничего не дал взамен. В какой-то момент Алена испугалась своих чувств. Да ты завидуешь, сказала она себе. Ты тупо, пошло и банально завидуешь своей подруге! Отрицать это было бессмысленно: Алена тоже хотела красиво одеваться, жить среди дорогих вещей, отдыхать на Сейшельских островах и пить итальянское проссеко. Но дело было не только в этом. Она вдруг почувствовала, что хочет жить, что она задыхается в своей однокомнатной квартире, что не может больше слышать голос мужчины, с которым изредка отправляла «естественные физиологические надобности», не хочет больше разговаривать с подружками о ценах на гречку и тупых начальниках. Не хочет! Но больше всего ее мучил вопрос: чем Динка лучше ее? Почему она, Алена, привлекает только никчемных голодранцев, а Динку любят состоявшиеся в жизни мужики? В чем их разница?
И Алена совершила глупый, бессмысленный, постыдный поступок. Какие бесы ее разожгли, какие черти толкнули? Как они вытянули из нее эти слова, неизвестно, но, войдя по служебной необходимости к Завьялову, она взяла и прямо, без всяких обиняков и недомолвок, спросила, помнит ли он их первую встречу. Ту самую, которая была много лет назад. Завьялов опешил, но только на мгновение – такого человека не просто выбить из колеи даже и такой дурацкой выходкой, – потом усмехнулся, и стало понятно, что помнит. И Алену он узнал, тут даже сомневаться не приходится.