– Значит, завтра он будет твоим? – спросил он, чтобы отвлечь Ргола от своей персоны.
– Да… да, – пробормотал тот, и взгляд его затуманился. – Я надеюсь… Упрямые Старцы и многие ормани считают всю мою затею прихотью, служащей исключительно интересам Тсуланы, моего княжества. Они не понимают, что с возрастанием моей силы возрастет и сила всей Теракет Таце!! Ладно Старцы, им всюду чудятся предатели и посягатели на их власть, но отчего Старшие Братья отказались поддержать меня – я не понимаю. Приходится действовать самому, благо, что не только друзья, но и враги не понимают значимости Йелкопана. Я не ожидаю завтра трудностей, дорогой мой Сорген. Тех нескольких бродячих колдунов-наемников и младших братьев, какими бы тупыми недоучками они ни были, должно хватить. И ты, ты прибыл как нельзя кстати.
– Но… я ведь тоже недоучка, я ведь говорил.
– Ха! – Ргол вяло взмахнул рукой. Стайка изюмин вспорхнула с чаши и очутилась у него на ладони. – Не нужно унижать себя сравнениями с этими недоносками. Им никогда не подняться выше подмастерьев у великих, а вот человека из рода Высоких, при определенном везении и старании, ждет потрясающая судьба! Конечно, жаль, что у тебя совсем нет опыта… я пошлю тебя на юг, там выше стены и глубже та яма, которую местные вонючки зовут рвом. Будешь помогать грязнулям с нашей стороны отвлекать обороняющихся от ворот, где атакую я. Мне кажется, задача вполне по силам даже новичку?
Дальвиг кивнул и почувствовал, как сжимавший грудь страх немного отпустил. В самом деле вроде бы ничего опасного или сложного… Никто ведь не пошлет его сражаться в первых рядах и лезть на стены, да и дела обстоят как нельзя более благоприятно. С подобным перевесом в силах осаждающая армия не должна испытать трудностей.
Ргол, засыпав в рот изюм, внезапно прополз по своему ложу в сторону гостя и неловко, с тихим стоном, слез на пол. К счастью, он двинулся не к Дальвигу, разом сжавшемуся и приготовившемуся вскочить на ноги, а к правой стене. Как оказалось, там, в полумраке, скрывался еще один низенький столик. По приказу князя он резво взлетел в воздух, чтобы Ргол мог писать стоя. Небрежно чиркая странного вида пером по листу белой бумаги, он повелительно крикнул что-то. Из-за ложа появился знакомый Дальвигу круглолицый юноша – а может, другой, на него похожий. С почтением выслушав тихое бормотание хозяина, он провел ладонью перед лицом и удалился обратно. Ргол отложил прочь бумагу и повернулся к Дальвигу. В руке он держал невесть откуда взявшийся перстень – может, взял со стола или снял с пальца? Две серебряные змеи, сработанных так тонко, что можно было увидеть чешую на их боках, переплелись хвостами и изогнулись, разевая пасти одна навстречу другой. Между клыками змей держался мелко ограненный топаз золотисто-желтого цвета, похожий на загустевший солнечный луч. Ргол игривым жестом бросил перстень Дальвигу и, поджав губы, улыбнулся неловкому движению, с которым тот ловил кольцо. Подарок Эт Кобос все же поймал, при этом едва не рухнув носом на пол. Сконфуженный, он поспешил подняться на ноги и с отчаянием поглядеть прямо в глаза князя. Что еще он выдумал?
– Надень его, – мягко посоветовал Ргол. – И ступай. Он приведет тебя к шатру, который станет твоим. Гони прочь того человека, что там живет, он не обидится. Утром за тобой зайдут… На дворе уже сумерки – здесь так быстро темнеет! Хорошенько покушай и ложись спать, потому что завтра понадобится много, очень много сил. Теракет мидул[3] тебе, Сорген.
– И тебе… тоже, Ргол, – вымолвил Дальвиг.
Что ты будешь делать! Теперь князь взялся изображать из себя мамочку? Проклиная собственную молодость и жалкое положение в обществе, Эт Кобос поспешил покинуть шатер Перстенька.
Снаружи и вправду сгустились сумерки – темное беззвездное небо над темной землей, только сполохи костров мечутся над вершинами холмов. Медленно и осторожно Дальвиг выбрался за пределы волшебной сферы, накрывшей шатер. Недалеко на земле темнела странная скулящая куча. Стоило сделать по направлению к ней пять шагов, куча подпрыгнула вверх и завыла дурным голосом:
– Не подходи-и-и-и!
– Заткнись, дуралей! – с хохотом откликнулся Дальвиг. – Это ведь я, твой господин!
– О! – Завывания из испуганных немедленно превратились в радостные. – Господин! Господин! Какое счастье, что вы вернулись! Тут уже ночь, а вас все нет и нет… Я думал, помирать одному придется. Давайте быстрее пойдем отседова?
– Идем. Скоро мы с тобой заночуем под крышей и, может, даже поедим.
– У-у, мы возвращаемся назад, к мамочке?
– Нет.
– И-и-и, жалко, господин! У мамочки сейчас каша горячая и молочко.
– Обойдемся без них. Хватай узлы и иди за мной, если не хочешь потеряться и попасть на зуб какому-нибудь страшилищу!
Тоненько взвизгнув, Хак спешно подобрал узлы и почти прижался к боку Дальвига. Эт Кобос потрогал. подарок Ргола, крепко сидевший на среднем пальце правой руки, поднес его к лицу. Вдруг из топаза ударил яркий желтый луч, похожий на струю жидкого золота. С шипением он рассек воздух и исчез за склоном ближайшего холма. Мгновение Дальвиг постоял, ожидая криков тех людей, кто тоже увидал волшебный луч, но не услышал ни одного. Даже Хак продолжал размеренно сопеть под боком и никак не реагировал на чудо. Быть может, видеть луч мог только владелец кольца? Пожав плечами, Дальвиг пошел вдоль желтой линии.
Теперь на них обращали внимание. Солдаты, мимо костров которых они проходили, поднимали головы и что-то бормотали вослед, размахивали зажатыми в руках кусками пищи и кружками. Не обращая на них внимания, Дальвиг уверенно шел по лучу до тех пор, пока тот не окончился у довольно большой палатки, слегка освещенной горящим внутри огнем. На мгновение заколебавшись у порога, Дальвиг глубоко вздохнул и решительно забрался внутрь. Будь что будет, думал он при этом. Ему ведь надо учиться смелости, мужеству и властности? Это будет первым уроком.
Единственным источником света здесь был костер, разведенный прямо посреди палатки. Жидкий дымок вился над пламенем, нехотя исчезая в кожаном раструбе, подвешенном над костром на высоте трех локтей. Чтобы «дымосбор» не сложился, его растягивали бечевки, привязанные ко вбитым в землю колышкам. Дрожащие отсветы ползали по кучам тряпья, столику с кувшинами и остатками еды, сундукам, похожим на ребра жердям, которые поддерживали стены палатки… и рычавшей, голой по пояс фигуре с коротким и узким мечом в руке. Лица человека нельзя было разглядеть: оно терялось в тени, царившей в палатке на высоте человеческого роста. Дальвиг увидел только, что волосы рычащего торчали во все стороны, будто он надел на голову сорочье гнездо. Человек резко взмахнул вооруженной рукой, но Эт Кобос был проворнее. Он ткнул незнакомцу под нос кольцо, камень которого все еще тлел желтым угольком.
– Меня послал Ргол, – хрипло заявил Дальвиг, забыв, что человек не сможет понять его. – Сегодня здесь буду спать я, а ты проваливай подальше.
Сабля, словно разом неимоверно потяжелевшая, потянула руку незнакомца вниз.
– Но это мой шатер, волшебник! – неуверенно пробормотал он. Удивительно, Дальвиг понял каждое его слово! В голосе слышался страх, перемешанный со злобой и вынужденным почтением. Эт Кобос расправил плечи и молча вытянул руку с кольцом, повелительно указывая пальцем на выход. Незнакомец в ярости зашвырнул меч подальше в темноту, подхватил одной рукой кучу тряпья, а другой – кувшин со стола. С ругательствами, звучащими весьма диковинно, он покинул палатку, и долго еще снаружи слышались вопли и топот обиженного владельца жилища. Дальвиг, не обращая на них никакого внимания, по-хозяйски прошелся вдоль круглой стены. В одной из куч тряпья мелькнуло желтое пятно, привлекшее его внимание. Стоило нагнуться, наружу с криком и плачем, испугавшим Дальвига и в особенности Хака, на свет костра выбралась низкая, тощая и кривоногая женщина. Волосы ее, висевшие до пояса, украшали колтуны и какая-то вонючая трава, привязанная к космам на манер бантов, а плоские груди висели едва не до пупа.
– Ты новый хозяин? Куда ты дел старого? – скрипучим голосом спросило страшилище, внезапно прервав плач. Скривившись от отвращения, Дальвиг пнул ее в ляжку.