–Туда пойдет только он. – Грубым прокуренным басом проговорил громила, тыча в меня мясистым пальцем. – Оружие оставляем здесь. Все.
–Кто за дверью? – Поинтересовался я, снимая с себя кобуры и ремешки. Для вида я также вынул «спрятанный» ножичек. Но один небольшой, больше подходящий для накалывания фруктов, я оставил. Вдоль голени. Пусть лежит на всякий случай. Проверять меня все равно не собираются.
–За дверью и узнаешь. – Верзила был явно не настроен на разговор. Приглядевшись, я понял, что не знаю, что это за сотрудник. Видел его впервые. Он из этого отделения? Здесь я тоже раньше не бывал. – Вперед.
Он совершил привычное движение рукой, и проход открылся. Я шагнул в ярко освещенную комнату. Первые несколько секунд я не видел ничего – было слишком ярко. В обычной ситуации пришлось бы действовать сразу, но не сейчас. Они изучают меня. Эти самые пару секунд, что я недееспособен. Дверь позади меня закрылась, а глаза привыкли к свету. Помещение было небольшим и весьма скудно уставленным: в центре комнаты стоял массивный металлический стол с несколькими креслами вокруг, в дальнем правом углу стоял сейф. По потолку разбегались нити люминесцентных ламп.
–Присаживайся. – Мягкий мужской голос, наконец, разбил нависающую тишину. – Мы впервые видимся лично, ведь так?
На противоположной стороне стола в кресле расположился немолодой мужчина. С виду невысок, крепко сложен. Я бы даже сказал очень крепко. На голове виднелись залысины, обильно окропленные сединой. Рукой, на которой виднелось обручальное кольцо, он поглаживал небольшие аккуратные усы. Одет мужчина был в военную форму. Судя по нашивкам – маршал. Я знаю лишь одного маршала в нашем министерстве – маршала Вирикса. Он был печально известен своей импульсивностью. В пепельнице дымила дорогая сигара. Амбал-телохранитель за его спиной исполнял роль каменной статуи.
–До меня дошла информация, – он сделал паузу, мусоля предстоящее предложение, – что у тебя появились некоторые «проблемы».
–Это слухи. – Сухо отвечал я.
–Я работаю с фактами, а не со слухами, мистер Холо. Поэтому ответьте мне честно: в вашем исключительном мозгу появилась новая информация?
–Я уже давно рассказал вас все, что знаю. Из нас двоих явно не я утаиваю информацию.
–Повторюсь: «Я не работаю со слухами». Как только появятся какие-то факты о вашей цели – мы сразу сообщим. А до тех пор каждая крупица информации пойдет на пользу нам обоим. – Его голос звучал спокойно и сдержанно. Легкая хрипота, низкий тембр и плавность придавала некоторое очарование его речи.
–Вы все повторяете мне это из раза в раз уже много лет. Снова. И снова. Уходите от ответа, находите отговорки…
–Это не так просто. – Грубо перебил меня маршал, обстукивая сигару об бортик пепельницы и поднося ко рту. – Понимаете ли вы особенности вашего случая? Мне кажется, что недостаточно. Там, где «она» прошла, остаются лишь пепелища и бесчисленные трупы, ни одной живой души. Ни одной за все инциденты. Кроме вас. Если бы не предоставленная вами информация, Мистер Холо, то мы бы не знали даже о половой принадлежности виновника. Ситуация на мировой арене лишь накаляет обстановку – вот-вот начнется новая мировая война! Мы действуем на пределе своих возможностей. Прошу вас учесть это.
Вирикс сделал затяжку, прищурил глаза и выжидающе взглянул на меня.
–То есть, – начал я, – вы не узнали ничего, помимо того, что вам сказал я. Ничего. Не таким был наш уговор.
–А все, что остается нам – довериться словам безумца, крыша которого трещит по швам, и потерявшего память! – Весьма неожиданно он сорвался на крик. Его лицо слегка порозовело от приливающей крови. Амбал позади даже не вздрогнул. – Мы закончили с этой темой. Я вызвал тебя не для этого.
–В таком случае я самолично отправляюсь на поиски, раз вы оказались столь некомпетентны в единственном вопросе, который я вам предоставил. Я беру отпуск на неопределенное время. Прошу предоставить мне всю известную информацию о перемещении объекта.
Вирикс обильно затянулся, ненадолго задержал дыхание, и выпустил обильные клубы табачного дыма, пытаясь унять подступающую к горлу злобу, которой как раз должны были налиться его глаза. Но я не обратил на это внимание – его приковал к себе кончик сигары. Меня привлек маленький тлеющий огонек. Жар переливался, грузно переползал с зернышка на зернышко. Шептал. Он шептал, как он жалок. Он мог бы гореть. Мог быть огромным пожаром, вселять ужам, очищать, предавать земле. Но вместо этого он жжет табак для этой надутой свиньи, которая даже не представляет себе его величия. Огонек тлел. Тлел и шептал, что мы похожи. Ведь и я всего лишь тлею.