─ Знаешь, капитан, мне мой шеф не по зубам… ─ Затем, втянув в себя табачный дым, медленно его выпустил из своих широких ноздрей и с некоторым равнодушием к стоявшей рядом с ним персоне, ехидно произнес. ─ Петрович, ты ведь не мальчишка… Наш устав, я думаю, знаешь хорошо… Куда ни кинь, везде надо ждать команду…
Рокотов, скрепя сердце, решил больше не докучать начальникам. Прошел еще месяц. Все это время он страшно нервничал. В начале мая ему повезло. Солодов пригласил его к себе в кабинет и стал накручивать телефон. Тотчас же раздался хриплый голос Самойлова. Едва майор заикнулся о возможности обучения своего подчиненного в академии, как его лицо страшно осунулось. Рокотов понял ситуацию мгновенно. Он быстро взял трубку из рук замполита и приложил ее к своему уху. До него донеслось:
─ Я вижу, майор, что этот нахрапистый капитан из Германии мечтает стать генералом… Мечтать ни кому не запрещено… Я же, как его начальник, считаю, что пусть он сначала послужит в моей дивизии, например, пару лет, а потом дело будет видно…
Рокотов не выдержал. Он с некоторым волнением в голосе произнес:
─ Товарищ гвардии полковник… Я считаю, что я достоин быть кандидатом для поступления в академию… ─ На какой-то миг он замолк, перевел дыхание. Затем более уверенно добавил. ─ Мне уже двадцать семь… Я должен ждать еще пять лет в Закавказье, потом…
Внезапно офицер поперхнулся. Его руки ослабли, его голос пропал. Его мозг пронизывала одна единственная мысль. После такого разговора с большим начальником его карьере пришел каюк. Армейская дыра, находившаяся в пяти километрах от турецкой границы, обеспечена ему до самой пенсии. Он положил трубку и устало засеменил к выходу…
Во время тяжких размышлений у только что прибывшего пациента появились головные боли. Он встал с постели и вышел в небольшой полуосвещенный коридорчик. Дежурный по отделению, облаченный в халат синего цвета, сидел на стуле возле входной двери и клевал носом. Рокотов улыбнулся и посмотрел на свои «Командирские». Они показывали двадцать два часа сорок минут. До начала очередного дня оставался час с небольшим. Он зашел в туалет и подставил голову под кран, включил холодную воду. Немного полегчало. Вскоре он вновь оказался в коридорчике. Сторож на этот раз уже храпел. Его «бдение» в некоторой степени приободрило офицера. Он слегка покачал головой и направился в холл. В полутемном помещении на специальной подставке стоял телевизор. Неподалеку от него, возле окна стоял небольшой столик, на котором лежали Уставы Советской Армии и подшивки газет. Рокотов наощупь нашел за столиком выключатель, им щелкнул. На потолке, прямо над ним загорелась небольшая лампочка. Он увидел знакомые ему газеты. «Красная звезда» его мало интересовала. Ему больше нравилась центральная партийная газета «Правда». Он нередко использовал идеи и выдержки из ее передовиц в своей работе…
Молодой мужчина в предвкушении почитать, слегка потер руки и присел за стол. Его попытка придвинуть стул к себе поближе успехом не увенчалась. Однако он не расстроился. Желание полистать свежий источник информации взяло верх. В последнюю неделю ему было не до газет. Вскоре он двинулся в спальное помещение. Лег в постель и по самую голову укрылся одеялом. Напрягать свой мозжечек ему больше не хотелось. Он все настойчивее погружался в сон, физиологическое состояние покоя и отдыха.
1979 год. 20 февраля. Вторник. 7 часов 40 минут. Рокотова неожиданно кто-то толкнул в плечо и быстро снял с его груди одеяло. Затем раздался голос:
─ Советский воин, хватит спать… Просыпайся, а то опоздаешь в столовую. ─ Из-за неподвижности лежачего голос тут же перерос в командный. ─ Эй, салага, вставай, а то останешься голодным…
Рокотов нехотя открыл глаза и увидел перед собою худощавого мужчину, лет тридцати пяти, сорока. Его лицо было тщательно выбритым, о чем свидетельствовали еле заметные ссадины от электрической бритвы. Одет он был в темно-коричневую пижаму. Его русые волосы были тщательно зачесаны на бок, на голове был пробор. Несколько ехидный взгляд незнакомца, стоявшего возле кровати, новенького разозлил. Он слегка приподнял голову с подушки, и зыркнув глазами по сторонам, сквозь зубы процедил:
─ Ты, земеля… Я вижу, что ты еще не научился отличать салагу от старика. ─ Заметив на физиономии коротышки не то растерянность, не то страх, он продолжил натиск. ─ И кто ты такой, что даешь мне указания?
Рокотов вновь повернулся на бок и набросил на свою голову одеяло. Ему сейчас было все безразлично. И это новая обстановка и личная жизненная неопределенность. В том, что его поучал не то прапорщик, не то «задвинутый», так прозывали в армии офицеров, которые дослуживали свой век и ждали пенсии, он нисколько не сомневался. Через некоторое время его вновь толкнули в плечо. И опять раздался уже знакомый ему голос: