─ И еще я скажу тебе, Андрей Петрович, такие преданные люди, как ты, нам и нашей стране нужны для выполнения очень важных правительственных задач… Очень нужны, Андрей Петрович…
Рокотов не выдержал. Несколько вытянув шею, он еле слышно прошептал:
─ Товарищ полковник, честно говоря, я еще не представляю, что ждет меня в этой академии… ─ Он неожиданно поперхнулся, сильно волновался. Быстро прокашлялся и опять зашевелил губами. ─ Извините, например, я окончил академию… Где я буду потом ─ в войсках или в другом месте?
Неосведомленность капитана, в некоторой степени даже его наивность, какого-либо раздражения у полковника не вызвала. Он невольно улыбнулся. Он и сам ровно двадцать лет назад был таким же, как этот молодой человек. Он также не знал, что делали в этой академии. Шло время. Митрофанов все больше и больше набирал опыта, не только жизненного, но и как советский разведчик. Свое первое боевое крещение он получил в Чехословакии, куда были введены войска Варшавского договора. Лично сам майор Митрофанов в танке не сидел и солдатами не командовал. Он был в цивильной форме одежды и очень редко видел вооруженных участников братства по оружию. Его интересовал, как сейчас говорили, менталитет живущих в этой стране. В том, что попытка вооруженного переворота не удалась, была заслуга лично его и его сотоварищей, которые денно и нощно информировали центр о политико-моральном состоянии населения. И не только об этом…
Молниеносный экскурс в недалекое прошлое несколько омолодил полковника. Он расправил плечи и по-детски улыбнулся. Ему сейчас только двадцать пять лет и он командир мотострелковой роты в Забайкальском военном округе…
Сорокапятилетний мужчина вышел из-за стола, подошел к окну и посмотрел через стекло. Небольшая группа офицеров кучковалась возле домика, где находился дежурный по части. Затем он перевел взгляд на молодого капитана, который непонятно почему внезапно замолчал, лишь преданными глазами смотрел на того, кто стоял у окна. Митрофанов вновь сел в кресло, и постучав пальцами рук по столу, очень серьезно, даже с некоторой официальностью продолжил:
─ Товарищ капитан, наша работа очень серьезная работа… Это, скорее всего, даже и невоенная служба… Здесь требуется преданность нашей идеологии, и конечно, государственная ответственность…
Вербовщик из Москвы внезапно замолчал. Молчал и тот, кому предстояло выполнять очень важные государственные задания. Рокотов лишь иногда мимолетом бросал взгляд на мужчину, сидевшего за столом. Он молчал не только как младший по званию или по должности. Он молчал сознательно, хотел как можно больше узнать, что предстояло ему делать в будущем. Будет он это делать или нет, он окончательно еще не решил.
Он слегка приподнял голову вверх и несколько приободрился, когда до него вновь донесся знакомый голос:
─ Андрей Петрович, в нашей работе ошибки исключены… Даже маленькая, очень мизерная ошибка может привести к гибели целой системы, которая ковалась не одним поколением советских разведчиков, наших специалистов…
Рокотов от важности предстоящей работы, своей персоны слегка приоткрыл рот. Он в этот миг был окрылен, он еще никогда в своей жизни не имел такого предложения. Желание стать разведчиком все больше и больше овладевало им. О многих из них он читал еще в годы своего детства. Фильмы об умных и очень смелых людях просто-напросто захватывали мальчишку. Молодой мужчина в звании капитана пристально рассматривал того, кто приглашал его в когорту умных и смелых…
Симпатии к гостю из Москвы у Андрея возрастали с каждой секундой. Митрофанов, без всякого сомнения, играл далеко не последнюю роль во внешней политике советского государста. Он открыл рот и с нескрываемой радостью произнес:
─ Товарищ полковник… Мне очень приятно слышать, что мне оказывают такое доверие…
Мужчина в гражданском одеянии с облегчением вздохнул. Мотострелковый полк, находившийся почти в двух метрах от турецкой границы, был последним в его недельной командировке. Все предыдущие кандидатуры, согласованные с командованием округа, прошли на ура. Офицеры от заместителя командира батальона до заместителя командира полка руками и ногами рвались в Москву. Особое рвение проявляли те, кто служил в дырах, заведома зная, что вырваться из оных можно лишь за счет учебы в академии. В другие высшие военные заведения предстояло сдавать экзамены, в это же заведение достаточно было одного собеседования. Ни одна академия не гарантировала столько благ, сколько эта… Как в дальнейшем сложится служба или жизнь кандидатов, гонца из Москвы не интересовало…