─ Андрей Петрович… Все микстуры и таблетки, которые приносят тебе дежурные, неукоснительно принимай… Повторяю еще раз, неукоснительно… Они успокаивают нервную систему…
Пациент сделал умное выражение лица и утвердительно кивнул головой. Таблетки и содержимое небольших пакетиков он очень добросовестно складировал в карманах своей куртки. Поздно вечером заходил в туалет и сбрасывал их в унитаз. Затем смывал.
Военный врач сделал очередную запись в своем талмуде: «13.03.79. 10:00 -11:00. Прием больного А. П. Рокотова. Данные объективного обследования. Пульс: в покое ─ 60; после 20 приседаний ─ 70; через две мин. ─ 60. Артериальное давление: максимальное ─ 120, минимальное ─ 70. Органы пищеварения: язык чистый, живот мягкий, безболезненный. Печень ─ не увеличена. Селезенка ─ без изменений. Моче-половые органы ─ без изменений.
Р. S. Больной постоянно жалуется на головные боли и галлюцинации. Во время осмотра все время вертится и что-то шепчет себе под нос. Постоянно с опаской смотрит позади себя, словно его кто-то преследует. Продолжаю усиленно наблюдать…».
Рокотов закрыл дверь и чуть было не столкнулся с Коркиной. Она выходила из кабинета начальника отделения. Появление любимого мужчины в медицинских апартаментах, так она называла вторую часть отделения, где находились врачи, было для нее неожиданностью. Среди медперсонала негласно действовал приказ: как можно меньше допускать контактов с капитаном Рокотовым, который ударил дежурного во время исполнения им служебных обязанностей. Особенно хорохорился майор Колесников. На оперативном совещании он показал папку, в которой были собраны обличительные материалы против капитана из Вале. Ольга особого внимания к компромату не проявила. Она не сомневалась, что прошлое и новое, есть единое целое, которое называлось фальшивкой.
Рокотов был и оставался для нее человеком с нормальной психикой. Она была не против встречаться с мужчиной, который глубоко запал в ее душу и сердце, каждый день и каждый час. Хотела хоть со стороны посмотреть на него, переброситься с ним парой фраз, хоть каким-то образом ему помочь. Подходила к двери, ведущей в комнату психов, и вновь от нее отходила. Боялась нарушить негласный приказ Дрогова. Шеф открыто не говорил об изоляции умного писаря, но его намеки об этом были почти в каждой его реплике или движении, когда речь заходила о Рокотове. Он надеялся, что одиночество вперемешку со страхом в конце концов приведут молодого офицера если к непомешательству, то к очередному стрессу, к всплеску его нервов. Во время инструктажа дежурных он также обращал их внимание на личность из мотострелкового полка. Рокотов среди обитателей психушки был «меченый». После совещания, как правило, начальник и его заместитель, майор Колесников оставались в кабинете. О чем они говорили наедине, старшая медсестра не знала. Однако в том, что разговор касался и Рокотова, она не сомневалась.
Увидев офицера, Коркина остановилась, ее лицо мгновенно стало розовым. Затем она протянула ему руку и очень тихо прошептала:
─ Андрей, я все равно не верю, что ты мог ударить дежурного… Ты же нормальный человек, притом еще и офицер…
Из ее глаз выступили слезы. Что-либо сказать еще, она не могла. У нее внезапно перехватило дыхание, в горле застрял какой-то комок.
Встреча с симпатичной блондинкой Андрея сначала сильно обрадовала. Он не скрывал, что даже короткая разлука с нею его пугала. Не только пугала, но и заставляла его переживать. Он крепко сжал руку женщины и внимательно окинул ее взглядом. И тут же стиснул зубы. Ее слезы и тихое шептание, чем-то напоминавшее мольбу, мгновенно его вывели из себя. Он отпрянул в сторону, и сверкнув глазами, прошипел:
─ Товарищ Коркина… Еще и Вы сыпете мне соль на рану… Я никого не трогал и никого не убивал в этой психушке, да и вообще в армии… Я не убийца и не псих… Я человек, нормальный человек…
Нескрываемая злость и ненависть к ее собственной персоне со стороны некогда нормального мужчины, Коркину просто-напросто шокировала. Она сжала кулаки и плачущим голосом произнесла:
─ Андрей, я же не сказала, что ты преступник или псих… Я верила тебе всегда и верю сейчас… Андрей, пойми меня правильно…
Неожиданно по коридору раздались чьи-то шаги. Молодые люди почти одновременно повернули головы к источнику шума и облегченно вздохнули. Никто из них не хотел появляться на глаза каких-либо начальников. По коридору очень медленно плелся солдат с наголо постриженной головой. В том, что он был салага, у стоявших сомнений не было. Свидетельством этому была не только его прическа «под Котовского», но и его одежда. На худощавом пареньке куртка была на пару размеров больше, брюки также висели на нем гармошкой. Коркина первой бросилась к солдату и на ходу его спросила: