─ Товарищ Хотиев, как ты здесь оказался?. Вход сюда без сопровождения дежурных строго запрещен…
Солдат с недоумением посмотрел на женщину и очень спокойно ответил:
─ Мне товариш майор сказала ждать… Я ждала и ждала, а мне туалет надо… Поведение и речь молодого солдата рассмешили Коркину. Она незаметно бросила взгляд на Рокотова. Мужчина в коричневой робе с темными несколько вьющимися волосами на голове улыбался. У нее тотчас же стало легче на душе. Она помахала ему рукой и неспеша пошла в ординаторскую. Солдат последовал за нею.
До самого обеда Рокотов пролежал в постели. На этот раз он не спал. Не был он и в плену своих переживаний, которые преследовали его днем и ночью, ночью и днем. Сегодня у него был первый день, когда его голова была свежей. Почему это произошло и происходило, он и сам толком не понимал. Возможно, причиной этому была его победа над Колесниковым. Майору не удалось пришить ему угловное дело. Он первым предложил мировую своему пациенту с четырьмя маленькими звездочками на погонах. Эликсир спокойствия влила в душу психа и старшая медсестра Ольга Коркина, она с каждым днем становилась для него близкой и родной…
1979 год.14 марта . Среда. Андрей Рокотов впервые за время пребывания в психушке решил в корне изменить свой образ жизни. Иного пути у него и не было. Одиночество могло привести к умопомешательству. После завтрака он поддержал компанию офицеров. Тройка, в составе которой было два капитана и старший лейтенант, уединилась в курилке. Из небольшой комнаты то и дело исходил смех, порою гомерический. Источником оживления был капитан Туликов. Он, что для Андрея было неведомо, оказался настоящей кладезью анекдотов, притом различных. Нередко он высмеивал и правителей большой страны. Больше всех доставалось Брежневу и Хрущеву. Несколько позже психи со звездами почти одновременно приняли горизонтальное положение, легли спать. Анекдоты положительно сказались на самочувствии Рокотова. Заснул он почти мгновенно. После обеда офицеры тройка уединилась в курилке. На этот раз ненадолго. Причиной этому была погода. С самого утра валил небольшой снег или моросил дождь. В отделении была темно, словно ночью. Рокотов уселся перед телевизором, его коллеги пошли спать…
В 14 часов 50 минут в кабинете начальника 13 отделения окружного военного госпиталя раздался телефонный звонок. Главный психиатр неспеша взял трубку. Из нее тотчас же раздалось:
─ Начальник политического отдела мотострелковой дивизии… Ахалцихе… Полковник Самойлов Виктор Федорович…
Дрогов привстал с кресла и от осознания важности собственной персоны слегка крякнул. Ему, как правило, маленькие сошки не звонили, они не определяли дальнейшую судьбу его подопечных. Вся и все решалось куда выше. Самойлова он знал уже почти два года. Лично ему руку не жал, но по телефону разговор имел. В том, что и на этот раз у большого начальника появилась проблема, он не сомневался. Он широко улыбнулся и несколько заискивающее произнес:
─ Товарищ полковник… Не скрываю, что я очень рад не только Вас приветствовать, но и слышать…
Приподнятое настроение главного «психа» округа вызвало у Самойлова оживление. Он решил действовать, притом без всякой разведки. От предчувствия успешного исхода серьезного разговора он некоторое время ерзал задницей в кресле. Лишь после того, как его зад нашел очень удачное соприкосновение с кожаным покрытием, он раскрыл рот:
─ Николай Николаевич, в твоем очень известном заведении находится мой подчиненный… Звать его Рокотов, капитан из мотострелкового полка… Он дислоцируется в Вале.
─ Ну, как же, товарищ полковник, личность знаменитая… Он не только умница, но и обладает хорошей каллиграфией…
Дрогов несколько задумался. Ход конем он сделал специально. Ему сейчас страшно хотелось знать, что думал об этом офицере его начальник. На Рокотове убийство или разбой не висели, не был он и хроническим алгоколиком…
Он перевел дыхание и вновь произнес, на этот раз несколько официально:
─ Капитан Рокотов находится на лечении три недели… Я лично сам его обследовал… Думаю, что надо время для его выздоровления…
Неожиданный поворот в разговоре обеспокоил Самойлова. Ему не нравилась загадочность медика. Он решил изменить тактику, подойти с другой стороны, более понятной для психиатра. Он слегка вздохнул и вновь бросил в трубку: