─ Лично я выполню не хуже других интернациональный долг… Ходят слухи, что мы будем скоро там…
Новость о возможном вводе советских войск в сопредельное государство для капитана Рокотова ошеломляющей не была. Он, как офицер, это уже давно чувствовал. И даже по этому поводу поделился мыслями с большим начальником. Точка зрения маленького клерка явно шла вразрез с официальной…
Он усмехнулся, и окинув презрительным взглядом однополчанина, тут же съязвил:
─ Петр Иванович… Карьеру надо делать на родной земле или в родной армии… Заметив недоуменное выражение лица гостя, он вновь сквозь зубы процедил:
─ И еще… Тебе, генсек, не мешало бы изучить историю нашего соседа…
Откровенного разговора дальше между офицерами не получилось. Рокотов об этом уже и нисколько не сожалел. Ему в основе удалось выудить из Моисеева все, что он хотел. О другом он и сам догадывался. Стукач действовал по указке Самойлова. Прежде чем навестить Рокотова, он побывал у начальника отделения. Андрей уже не сомневался, что против него плелись не только интриги, но и уже на деле действовал сговор партии и медицины. Оставалось только ждать результатов. Какими они будут он тоже уже знал…
Прощание было предельно сухим. Рокотов первым протянул руку непрошенному гостю. Он хотел как можно скорее закончить комедию, сценарий которой был написан лично Самойловым. Моисеева он не провожал, лежал в постели. К офицеру, только что покинувшему палату, у него не было абсолютно никакого интереса. Не было у него желания и читать свежие газеты.
1979 год. 16 марта. Пятница. Очередной день обитатель психиатрического отделения гвардии капитан Рокотов встретил жизнерадостно. Оснований для переживаний почти не было. Вывод напрашивался сам по себе. Армейская карьера для него уже прошедший этап. В этом он окончательно убедился вчера, после неожиданного визита полкового генсека. Моисеев приезжал не просто так, приезжал, чтобы завершить его персональное дело. Оставалось только ждать. Исключение из партии Андрей напрочь отбрасывал. Коммунисты не поднимут руки против человека, которого на законном основании уволили из армии. От болезни, в том числе и нервной, никто не застрахован. Долго или мало предстояло еще торчать в психушке, он не знал. Врачи выдерживали определенный норматив, чтобы ему окончательно поставить «диагноз»…
Колесников пригласил к себе Рокотова после двенадцати часов дня. Пришел за ним лично сам, тепло поздоровался. Поинтересовался самочувствием. И на этот раз все было по-старому. Врач измерил у пациента давление, попросил показать язык. Рокотов выполнял указания специалиста беспрекословно, хотя делал все это очень медленно. Тянул время. Майор на вялые движения подопечного не реагировал. У него также времени было предостаточно. Он уже «отметил» сегодня в своем талмуде пять человек. Люди со звездочками практически были здоровыми. Один старший офицер и два младших офицера, а также два прапорщика ходили перед ним по струночке, словно ручные. Никто из них не хотел сидеть в тюрьме или иметь другие серьезные приключения. После психушки кое-то из «больных» имел право претендовать на пенсию или квартиру. Рокотов же, шестой в этой когорте, был исключением. Он не пресмыкался перед врачами, имел свой характер, свое «Я». Колесников иногда не понимал ершистого писаря, он на гражданку «увольнялся» абсолютно голым и нищим. Ни пенсии, ни жилья. Мало того. По статье 8-б, группы III. невозможно было хорошо трудоустроиться.
Перед самым уходом Рокотов спросил лечащего врача:
─ Алексей Михайлович… Вчера у меня был парторг нашего полка… Выполнял специальное задание большого начальника… Вы в курсе этого?
Колесников уже был наслышан о визите, но ничего конкретного не знал. Он сделал слегка недоуменное выражение лица и очень спокойно ответил:
─ Моисеев был у начальника… Что они там говорили, мне пока неизвестно… Придет время и скоро узнаем…
Ответ Рокотова не устроил. Наоборот, его рассердил. Он стиснул зубы и вышел из кабинета. Сильно хлопнул дверью. Его судьбу определяли не врачи, ее определяли боссы с большими звездами…
Несколько неудачный визит к врачу не обескуражил Рокотова. После обеда он зашел в курилку и составил компанию офицерам. Мороков и Туликов были немного удивлены, когда увидели собрата по психушке жизнерадостным. С ним такое бывало очень редко. Рокотов втянул в себя табачный дым, затем с улыбкой спросил:
─ Ну, о чем же наше доблестное офицерство гутарит? О бабах или о правителях?