Офицер и блондинка через некоторое время вышли из ресторана и неспеша поднялись по лестнице, она вела в сторону привокзального перрона. К радости обеих, здесь никого не оказалось. И на этом безлюдном клочке земли у высокого мужчины и у женщины, которая была чуть-чуть ниже его ростом, откровенного разговора не получилось. Рокотов внимательно вглядывался в голубые глаза Татьяны и не мог понять причину ее внезапного молчания. Совсем недавно она сидела с ним за одним столиком и часто бросала в его сторону очень таинственный, но и одновременно веселый взгляд. Сейчас же, ее словно подменили. Попытка офицера рассмешить женщину провалилась. Его козырной анекдот о помощи тимуровцев престарелой бабке особого интереса у Татьяны не вызвал. Мало того. Ее лицо стало необычайно строгим, даже отрешенным, когда Рокотов вплотную подошел к блондинке, и слегка прижав ее к себе, тихо прошептал:
─ Таня, я чем-то тебя обидел? Или какие-то проблемы в твоей семье? Или ты устала от меня и от этой поездки?
Женщина слегка покачала головой и с явным нежеланием выдавила из себя:
─ Нет, Андрей, еще раз нет… Ничего меня не беспокоит…
Затем, как бы невзначай, положила свои руки на плечи офицера и с нескрываемой грустью в голосе продолжила:
─ Мой Андрей уже два месяца в длительной командировке…
Рокотов слегка отпрянул и моментально произнес:
─ Там, где стреляют… Или скоро будут стрелять…
Блондинка тяжело вздохнула и с некоторым раздражением прошептала:
─ Андрюха мой, перед отъездом сильно хорохорился… Все говорил, что он едет для поднятия интернационального духа и налаживания гражданской жизни…
Внезапно голос женщины прервался. Рокотов внимательно посмотрел в ее глаза. Даже очень тусклое освещение, которое исходило из небольшой лампочки с металлическим абажуром, висевшей на столбе, выдавало ее волнение. Он не сомневался, что вот-вот и Татьяна разрыдается. Он слегка отвел ее руки, которые все еще лежали на его плечах, и очень сильно прижал блондинку к себе. Прижал и тут же впился в ее губы. Скорее всего, она мужской страсти, хоть небольшой кусочек ласки от случайного попутчика ждала. Ее поцелуй был жадным и очень теплым. Они не заметили, как мимо них прошмыгнула ватага ребят. Лишь после того, как внизу у лестницы раздался свист, губы мужчины и женщины разомкнулись.
Первой пришла в себя женщина. Она слегка дрожавшими руками поправила на голове прическу и еле слышно проговорила:
─ Андрей, извините меня за детскую наивность… Я, конечно, не хотела этого… Прости меня, Андрюша…
Извинение красивой женщины, которое чем-то напоминало мольбу, у офицера вызвало смех. Он широко улыбнулся и спокойно произнес:
─ Таня, Танюшка… В этом мы с тобой нисколько не виноваты… Это наши сердца говорят…
Чмокнув блондинку в щечку, он в том же тоне продолжил:
─ Не только наши сердца, но и наши души…
Несколько не то духовное, не то земное объяснение военным произошедшего, который был симпатичен Татьяне Козловой, вызвало у нее радость. Она всплеснула руками, словно от чего-то очистилась, и опять стала поправлять прическу. Рокотов стоял напротив женщины и очень пристально ее рассматривал. Его сердце и душа ликовали. Он нисколько не сожалел, что хоть какие-то мгновения он был в объятиях стройной и одновременно очень нежной женщины. Он также не сомневался, что она являлась женой офицера. Ахалцихе, как и Вале, были закрытыми районами. Въезд только по специальным пропускам. Русские женщины в основе своей были женами военнослужащих.
Андрей взял Татьяну за руку и провел ее через вокзальный домик. Они вышли на центральную улицу. Вскоре оказались у Дома офицеров. Рокотову это место до боли в сердце было знакомым. Отсюда сорок дней назад началась его эпопея в психушку. Сейчас ему было не до тягостных воспоминаний. Он переживал за спутницу, которая за время мимолетного знакомства очень многое для него сделала. Стало холодать. Офицер снял с себя китель и накинул его на плечи женщины. Она не противилась этому. Затем он осторожно взял ее за талию и прошептал ей на ухо:
─ Танечка, я вижу тебе сейчас очень трудно… Однако надо держаться, такова жизнь у наших боевых подруг…
Сначала блондинка прореагировала на это с пониманием. Она утвердительно кивнула головой, затем неожиданно рванулась вперед. Пролетела, словно лань, несколько метров, остановилась. Развернулась, и увидев перед собою несколько оторопевшего мужчину, с иронией в голосе произнесла:
─ Ну, а что же нам, боевым подругам, остается делать? Только ждать… Ждала четыре года, когда окончил училище… Сейчас жду опять…