— Они постепенно становятся мужчинами, — заметил Якоб. — Приходит момент, когда перестаешь интересоваться малиновыми тянучками и «бугги».
— Что это за «бугги»? — машинально спросил Кристофер.
— Сорт жвачки, — со знанием дела разъяснил Лейф Грундт. — До сих пор числится в ассортименте, хотя никто не покупает. Вы не забыли песенку «Четыре „бугги“ и кока-кола»? Была хитом в свое время…
— Holy cow… — буркнула Кристина.
— Кока-колу знаю, — сообщил Кристофер.
Слово взял Карл-Эрик:
— Не знаю, заметили ли вы, но, когда дело касается вторичного культурного наследия, всегда речь идет о смене парадигмы.
У Кристофера отвалилась челюсть.
— Молодежь вряд ли сегодня знает, кто такие были Хассе и Таге, никогда не слышали о Йосте Кнутссоне или Монике Сеттерлунд.[24] Нет, мои-то ученики, разумеется, знают, но ведь они составляют исчезающе малый процент… Пожалуйста, попробуйте малагу, мы все равно через три месяца пополним наши запасы.
— С удовольствием, — сказал Лейф. — Но кое-что из культурного наследия живо и будет жить. «Эмиль из Лённенберги», к примеру. Или «Консум». Давайте выпьем… давай выпьем, дорогая моя женушка. Подумай только, завтра тебе сорок! А по мне, так больше тридцати девяти с половиной не дашь.
— Спасибо. Очень остроумно, — сказала Эбба, не глядя на мужа. — Вы, наверное, не знаете — «Консум» осенью организовал курсы остроумия для продавцов. Лейф был одним из первых.
Карл-Эрик скрипнул зубами и прокашлялся, чтобы хоть чем-то заполнить неловкую паузу, и вернулся к смене парадигм.
— «Fucking Amal»,[25] к примеру. Знаете, что сказал после премьеры один из моих учеников? Факинг — знаю, что значит, а вот что такое Омоль?
Он довольно хохотнул. Его хорошее настроение ненадолго передалось собравшимся за столом. Словно бы в комнату залетел слегка поддатый ангел радости, помахал крыльями, быстро обнаружил, что ошибся дверью, и ретировался. Тихое замечание Хенрика никто не расслышал, кроме Кристины.
— Эта история была во всех газетах.
— А что, погреб там есть? — спросил Лейф. — Для вин?
— Да, своего рода продуктовый погреб, — с удовольствием пояснил Карл-Эрик. — Двенадцать — пятнадцать кубометров, так что и для вин место найдется.
— Пора ставить кофе, — решила Розмари.
— Мне, если можно, чай, мамочка, — ласково сказала Эбба. — Я тебе помогу.
По лестнице спустился Якоб Вильниус.
— Наконец-то, — недовольно сказала Кристина. — Где ты пропал?
— Укладывал ребенка, дорогая, — скромно сообщил Якоб и отпил малаги из бокала, стоявшего на дубовом подсервантнике рядом с кусочком берлинской стены под стеклом. Потом сел на диван между Кристиной и Хенриком.
— Он засыпает за три минуты.
— На этот раз за сорок пять. О чем вы беседуете? Я пропустил что-то интересное?
— Не думаю. — Кристина едва заметно усмехнулась.
— Что тут может быть интересного? — неожиданно брякнул Роберт. — А когда можно будет идти спать без специального разрешения?
Наступила внезапная тишина. Странная тишина — в гостиной сидели девять взрослых, к тому же разгоряченных ужином людей.
— Прошу прощения, — спохватился Роберт. — Извини, мама. Мне кажется, я выпил немного лишнего.
— Не понимаю, о чем ты, — бодро сказала Розмари. — За что ты просишь прощения? Сейчас будет кофе. И чай. Кому кофе, кому чай.
Она исчезла в кухне в сопровождении старшей и самой благополучной дочери.
— Черт знает что, Роберт, — сказала Кристина с театральной интонацией. — И что ты хотел этим доказать?
Роберт Германссон пожал плечами. Вид у него был очень грустный. Он отпил пива из бокала, хотел, по-видимому, что-то сказать, но промедлил, упустил момент, и в следующий раз открыл рот через час.
— Я так понимаю, что все вы ждете какого-то разъяснения. — Он допил последние капли рассчитанного на полгода «Лафрога».
Остатки виски после ужина поделили поровну между всеми мужчинами, кроме Хенрика и Кристофера. Кристина сидела с бокалом красного вина, Эбба допивала вторую чашку зеленого чая, Розмари в кухне мыла посуду, Кельвин спал. Полдвенадцатого вечера.
Наконец-то, подумала Кристина. Нельзя избежать неизбежного.
— Или, может быть, что-то вроде извинения?
Несколько секунд молчания.
— Никто ничего не ждет, Роберт, — сказала Кристина. — Конечно, Хенрик, если хочешь, можешь отпить у меня вина.
— Конечно, никто ничего не ждет, — подтвердила Эбба, сделав паузу, которая вызывала сомнения в ее искренности. — Let bygones be bygones.[26] Ради бога. Единственное, чему может научить эта история, — искусству забывать. Думаю, это искусство знакомо и всем остальным.
24
Хассе Альфредссон, Таге Даниельссон, Моника Сеттерлунд — известные шведские артисты 1950–1980-х годов. Йоста Кнутссон — автор безмерно популярной в Швеции серии книг про бесхвостого котенка Пелле.
25
«Fucking Amal» — известный шведский фильм Ларса Мудиссона. В русском прокате назывался «Покажи мне любовь». Омоль — город в Швеции.
26
Let bygones be bygones (