Если эти взгляды верны, то страх перед призраком действовал двояким образом, защищая человеческую жизнь. С одной стороны, люди ради собственного же блага с большей неохотой стали убивать своих собратьев, а с другой стороны, это побудило всю общину наказать убийцу. У вспыльчивых и хладнокровных был двойной мотив воздержаться от последнего рокового шага: им пришлось бояться духа своей жертвы, с одной стороны, и плети закона – с другой: они оказались в проливе между молотом и наковальней, между призраком и виселицей. И когда с развитием мысли тень призрака исчезает, мрачная тень виселицы остается, чтобы защитить общество без помощи суеверных страхов. Таким образом, обычай часто переживает мотив, его породивший. Если только институция хороша на практике, она будет стоять твердо и после того, как ее старая теоретическая основа будет разрушена: будет обнаружен новый и более прочный, потому и более верный фундамент, на который она сможет опереться. С течением времени мораль все больше и больше смещает свою почву с песков суеверий на скалу разума, от воображаемого к реальному, от сверхъестественного к естественному. Государство не перестало защищать жизни своих граждан, хотя вера в призраков пошатнулась. Оно нашло более вескую причину, чем бабушкины басни, для того чтобы охранять пламенным мечом Справедливости подход к Древу Жизни.
VI. Заключение
Подводя итог этому краткому обзору влияния, которое суеверие оказало на развитие институций, я полагаю, что вполне доказал или, во всяком случае, показал:
I. Что у некоторых народов и рас в определенные периоды времени суеверие укрепляло почитание органов правления, особенно монархического, совершая вклад в учреждение и поддержание общественного порядка.
II. Что у некоторых народов и рас в определенные периоды времени суеверие укрепляло почитание частной собственности, совершая вклад в дело ее неприкосновенности.
III. Что у некоторых народов и рас в определенные периоды времени суеверие укрепляло почитание брака, совершая вклад в дело строгого соблюдения правил половой морали как среди женатых и замужних, так и среди тех, кто в браке еще не состоит.
IV. Что у некоторых народов и рас в определенные периоды времени суеверие укрепляло почитание человеческой жизни, совершая вклад в дело ее неприкосновенности.
При этом, однако, органы правления, частная собственность, брак, почитание человеческой жизни суть те столпы, на которых зиждется современное нам гражданское общество. Поколебав их, вы сотрясете самое общество до основания. Поэтому если правление, частная собственность, брак и почитание человеческой жизни – все это благо и необходимо для жизни гражданского общества, то из этого следует, что, укрепляя каждое из них, суеверие оказало человечеству большую услугу. Оно снабдило множество людей мотивом (пусть и ложным) для верных действий; и, конечно, для мира лучше, гораздо лучше, чтобы люди поступали правильно из неправильных побуждений, чем чтобы они поступали неправильно с самыми лучшими намерениями. Для общества важно поведение, а не мнение: если наши действия справедливы и хороши, то для других не имеет ни малейшего значения, ошибочны ли наши мнения. Опасность ложного мнения, а она очень серьезна, заключается в том, что оно обычно приводит к неправильным действиям; посему оно, без всякого сомнения, является большим злом, и необходимо приложить все усилия для его искоренения. Но из этих двух зол неверное действие само по себе бесконечно хуже ложного мнения; и все системы религии или философии, которые ставят ударение скорее на правильном мнении, чем на правильном действии, которые превозносят общепринятость выше добродетели, суть безнравственные и вредные для человечества: они путают истинное относительное значение, реальную этическую ценность мысли и действия, ибо именно тем, что мы делаем, а не тем, что мы думаем, мы полезны или бесполезны, благотворны или злотворны для окружающих. Поэтому суеверие как совокупность ложных мнений действительно является опаснейшим руководством на практике, и зло, которое оно принесло, неисчислимо. Но как бы ни было велико то зло, оно не должно ослеплять нас от того блага, которое суеверие принесло обществу, снабдив невежественных, слабых и глупых людей мотивом, пусть и дурным, для правильного поведения. Это тростник, сломанный тростник, который поддерживал шаги многих заблудших наших братьев, но без него они споткнулись бы и упали. Это свет, тусклый и зыбкий свет, который, если и сбил многих мореплавателей с пути, то все же некоторых провел по вечномятежному морю жизни в гавань покоя и мира. Огни гавани миновали, судно уже в порту, и более не важно, освещал ли лоцман путь фонарем из тыквы или шел по звездам.