Таково, милостивые господа, мое оправдание Суеверия. Пожалуй, надобно говорить, скорее, о смягчении приговора, который будет вынесен седовласому преступнику, если суждено ему предстать перед судейской коллегией. А приговор, не сомневайтесь, будет смертным. Но он не будет приведен в исполнение в наше время. Будет долгая-долгая отсрочка. Я был перед вами сегодня в качестве его защитника, а не палача. В Афинах дела об убийстве рассматривались в Ареопаге ночью [332], и именно ночью я выступал в защиту этой темной силы. Но уже поздно, и я со своим мрачным подопечным должен исчезнуть до того, как прокричат петухи и на востоке выступит бледное утро.