Корделл подошёл к одному из стоящих на столе «аквариумов», как он их ласково называл. Искусственные матки. Когда-то люди и представить себе не могли, что человечество придумает нечто подобное. Пластиковый пакет, заполненный жидкостью, схожей с амниотическими водами. Много лет назад в таком впервые вырастили нескольких ягнят. Но чтобы выхаживать в таком устройстве человека – немыслимо.
«Абортыши». Дети прерванной беременности, которых извлекли вакуумным методом. Без повреждений органов, сосудов, скелета. Вполне себе нормально развивавшиеся организмы, которые когда-нибудь смогли бы стать полноценными «человеками».
В этих пластиковых мешочках покоятся пока что недомладенцы, абортированные в клинике. Девочки и мальчики. С тёмной кожей и светлой. Каждому из них провели генотипирование, чтобы выявить какие-либо отклонения и пороки, заболевания, да и просто фенотипические характеристики. Те самые про рост, вес, цвет глаз и волос, интеллект, мышечную массу.
К сожалению, такой плод уже слишком большой, чтобы подсадить его к живой женщине в естественную матку. Но организм может вполне сформироваться и в таком вот пакете, а потом «родиться», как обычный младенец.
Проблема остаётся только в генах. Они не идентичны клиентам. Редактировать геном не у морулы или бластулы очень рискованно. Во-первых, клеток слишком много. Во-вторых, изменения могут кардинально отразиться на человеке. Любой «подсаженный» участок ДНК для желаемой редакции может восприниматься организмом как чужеродный геном, а, следовательно, будет развиваться иммунная реакция, и, увы, такой плод погибнет.
Корделл сверился со списком на планшете.
– Девочка, значит. Непременно рыжая.
Иммунная система формируется на десятой-двенадцатой неделе. Значит, по логике, менять геном можно до этого срока. И всё равно опасно. Одно неаккуратное движение, одна ошибка и получится инвалид до конца жизни. Заниматься такими экспериментами, когда ему уже заплатили… Корделл не такой поганец, чтобы подставлять клиентов.
– Значит, как обычно. Возьмём, – он задумчиво поводил пальцами над пакетами со сморщенными красными мини-человечками внутри, – вот эту. Си-Эм-Эй-сто-двенадцать. Так, что тут у нас? «Мать лишилась работы и жилья. Муж ушёл. Не осталось выбора». Не алкоголичка, аборт не по медицинским показаниям. Значит, здорова, стало быть?
Размашисто свайпнул страницу вниз, пробежался глазами по мелкому тексту характеристик.
– «Пороков сердца не выявлено. Платиневрия, анэнцефалия не обнаружены». Ай, ну и славно. Нам же главное, чтобы ген MC1R на месте был. А он тут как раз есть. Чудно-чудно.
***
Жуёт жвачку, смотрит в стену, не на врача. Руки скрестила на груди. Волосы – химическая завивка. Муж юлит вокруг, никак не присядет. Заламывает руки, во взгляде читается немое: «Ну, мы же договорились».
– Итак, – Корделл напускает на себя деловой вид. – Я поработал над вашей проблемой. Нам удалось кое-что сделать.
Молодой отец судорожно выдыхает, прислоняется к стене. Кажется, сейчас упадёт в обморок. Корделл нажимает на кнопку встроенного в стол пульта управления. Из шкафа выезжает робот-помощник, мигает огоньками, подъезжает прямо к бледнеющему на глазах Дэвиду, вытягивая вперёд металлические рукава-руки. Обхватывает пациента и осторожно усаживает его на кушетку. Кушетка автоматически принимает физиологически удобное положение.
Корделл наблюдает, как жена этого несчастного демонстративно закатывает глаза. Такие приступы не редкость. Но у врача другая забота.
– Итак, нам удалось сделать вам плод с соответствующими характеристиками. Девочка. Рыжая с голубыми глазами. Без веснушек, если вы не будете выводить её слишком часто на солнце. Всё, как вы хотели.
Теперь самое сложное. Не раскрыть тайны и при этом не шокировать и не оттолкнуть клиента.
– К сожалению, возникли некоторые трудности, и мы не сможем подсадить к вам эмбрион.
Во взгляде женщины читается некоторая заинтересованность.
– Искусственная матка, да? – Эта дама весьма сообразительна. – Ну а посмотреть на малышку хоть можно?
Кто Корделл такой, чтобы отказывать? Он великодушно улыбается и просит пару пройти за ним по коридору в другое отделение. Мужчине стало гораздо лучше. Но это ненадолго.
Неонатология. В одном из боксов, да ещё и в «искусственной матке» лежит их SMA112. Но кто-то из медсестёр прилепил к стеклу ласковое «Клара». Действительно, ребёнка ведь не назовёшь каким-то набором цифр и букв.
Если Корделл ожидал каких-то материнских чувств, их не было. Ни слёз, ни радости, ни даже улыбки. Ничего. Кроме отвращения.