лицезрение картины или скульптуры вызывает в душе любовь, помогает преодолеть страсти и поклонение
инстинктам, то такое искусство лечит и воспитывает.
К концу эпохи Возрождения католическая религия начала слабеть, и это привело к тому, что искус-
ство стало менять систему своих целей. Поклонение Богу в картинах незаметно превратилось в поклонение
человеку. Мадонна в картинах Леонардо да Винчи и Рафаэля — это обыкновенная земная женщина,
сексуальная и симпатичная. Она счастлива, что кормит грудью ребенка. Очень красиво отображенный
инстинкт продолжения рода.
В России живопись развивалась иначе. В православных иконах физическая материя абстрактна и
бесплотна. Через тонкую пленку материального проглядывает мощная духовная основа. Изображения на
иконах плоскостные, и главное в них — это не фигуры, а то, что просвечивает сквозь них. Икона помогает
человеку увидеть Божественное во всех жизненных ситуациях и благотворно воздействует на души людей.
Возникает вопрос: что же тогда произошло с Россией? Почему было утрачено верное направление,
данное православием? Почему именно в России убивали священников? Ведь большевики вышли из народа,
из того самого народа, который, изначально приняв христианскую веру, постепенно перестал быть
религиозным. Но об этом позже.
В Европе изобразительное искусство все больше поклонялось инстинктам. Содержание было
утрачено, и форма в такой ситуации долго просуществовать не могла. Импрессионисты начали с
разрушения формы. От поклонения красивому телу, красивой природе, физической реальности они
попытались уйти в мир чувственный и духовный, возродить содержание, ломая форму. А дальше пошел
12
закономерный процесс распада, разрушения формы, выраженный в абстракционизме, фовизме, кубизме и
других направлениях. Но разрушение формы не спасло духовного содержания — оно также стало
распадаться, потому что истинным содержанием любого искусства может быть только любовь. А духовная
и материальная оболочки являются лишь формами проявления любви. В последние несколько столетий из
картин художников ушла любовь, а поклонение внешнему миру привело к закономерной деградации и
самоуничтожению.
Для того чтобы узнать, каково будущее какого-либо общества или государства, нужно посмотреть
на его произведения искусства. Они лучше всего показывают, что произойдет с этим обществом в
недалеком будущем. Взглянув на современную живопись и скульптуру Запада — да, впрочем, уже и
Востока, — можно прийти к одному выводу: цивилизация стремится к смерти. Сбился внутренний компас,
и судно идет на рифы, при этом прославляя и поэтизируя такое направление.
А что же с театром? Может быть, театр не умирает? Почему же сами актеры называют театр
дьявольским искусством? Мне вспоминается начало восьмидесятых годов, когда я пытался поступить в
театральный институт на режиссерский факультет. Я ходил на факультативные занятия в институт на
Моховой в Питере и пытался разобраться, в чем сила и смысл искусства. Мне это очень многое дало.
Вспоминаю книгу Питера Брука «Пустое пространство», где он описывает три вида театра: театр
рождающийся, театр зрелый и театр умирающий. Молодой, или грубый театр — это взаимодействие со
зрителями, это непрерывный смех и веселье. В грубом театре актер должен быть веселым. Зрелый театр —
это когда внимание уделяется не только залу и общению с ним, но и выстраиванию отношений на сцене.
Появляется пространство сцены. В этом пространстве — другой ход времени, другая энергетика, это
особый мир со своими специфическими законами. Это высшая ступень развития театра.
Затем начинается медленное умирание, общение с залом сходит на нет. Актеры на сцене живут в
своем мире и начинают забывать о зрителе. Это первый этап умирания. Второй этап — когда актеры
перестают чувствовать, для чего создан спектакль. Логика чувства, единство пьесы и спектакля начинают
разрушаться, рваться на части. И тогда начинается последний этап — мертвый театр. Искусства уже нет,
чувства исчезли. Актеры просто ходят но сцене и декламируют слова пьесы, как ожившие манекены.
В любом спектакле должна быть кульминационная сцена. В чем ее смысл? В том, что в этот момент
подсознательная цель, смысл, чувственное устремление спектакля становится явным, выходит на поверх-