на подиум, другие висели в воздухе. Ощущение было странное. Для многочисленных туристов,
бродящих по улицам Парижа, возможно, это было ново, необычно и эмоционально. Ведь сейчас
художник пытается удивить новизной, нестандартностью подхода. Но новизна, с моей точки зрения,
должна давать душе ощущение любви и счастья.
Когда приходишь в театр, то в первые же несколько минут становится ясно, слабый
спектакль или нет. Нескольких пульсаций достаточно, если они есть. Если вся вселенная придет к
Богу, вернется к Нему и растворится в бесконечной любви, то этим же должен завершаться и любой
процесс во вселенной, каким бы он ни был — кратким или длительным. Спектакль должен вызывать
у зрителя катарсис. Это можно назвать очищением любовью. То, что в конце должна победить
любовь, — это естественно и закономерно, как закономерно появление и исчезновение вселенной.
Причем вовсе не обязательно должны победить жизнь или благополучие. Любовь может победить и
тогда, когда главный герой умирает или страдает, потому что любовь не должна срастаться ни с
жизнью, ни с наслаждениями. Сейчас часто после спектаклей выходишь с ощущением, что тебе
нагадили в душу. Художники, режиссеры, похоже, утратили ощущение смысла жизни. Или они
попросту не могут увидеть любовь за нынешней волной деградации и саморазрушения ин-
дивидуального сознания.
В принципе то, что я увидел в витрине, можно назвать разрушением судьбы. Ноги человека
связаны с судьбой. Подвешенный за ноги человек или манекен в нашем подсознании означает не
просто разрушение судьбы, но полный ее крах. Я переключаюсь на внутреннее видение: как влияет
витрина на человека, разглядывающего ее? Любопытно: она дает ему разрушение судьбы. То есть
искусство, влияя на наше подсознание, может не только лечить и спасать. Оно может и убивать.
Я шел дальше по ночной пустынной улице Парижа и думал о том, что в принципе увиденное
мною в витринах глубоко закономерно. Одна крайность всегда переходит в другую. Человек, не
умеющий любить, стремится к крайностям и поклоняется им. Сначала он молится и поклоняется
любимому человеку, а потом ревнует, обижается, ненавидит и готов его убить. Сначала он поклоня-
ется стабильности, благополучию и красоте, а потом начинает разрушать, уродовать все вокруг и
стремится к медленному самоубийству. Витрины больших магазинов Парижа всегда были символом
богатства, процветания, успеха. Они отражали подсознательную систему ценностей человека.
Сейчас, похоже, начинается противоположный процесс.
Я раньше не мог понять, почему в модельном бизнесе практически все гомосексуалисты, а
потом понял. Красивая одежда, красивая манекенщица — это символ сексуальности, жизни, красоты.
Тот, кто поклоняется жизни во всех ее аспектах, обречен рано или поздно прийти к разрушению
жизни. Не обязательно для этого убивать других или себя, это ведь только внешняя форма разру-
шения. А внутренние формы разрушения могут выглядеть по-разному: как гомосексуализм, то есть
разрушение жизни и потомков, как снижение потенции и бесплодие, как многочисленные болезни и
проблемы с психикой. Жизнь — достаточно разнообразная штука, и процесс ее саморазрушения
тоже может быть весьма разнообразным.
Для чего женщине нужна красота и сексуальность? Для чего ей нужны красивая одежда и
макияж? Для того чтобы привлечь самца и родить от него потомство. Когда поклонение жизни
превращается в ее разрушение, в первую очередь утрачивается содержание, смысл сексуального
импульса — появление потомства на свет. Есть красивое лицо, великолепный макияж, глаза с
поволокой и сочные губы. Есть точеная фигурка, изысканнейшая одежда, полное совершенство форм
и линий. Нет только одного — желания рожать и умения любить. Если человек не поклоняется
любви, которая происходит из Творца, любовь незаметно уходит. Поклонение жизни приводит к
утрате ее внутреннего смысла. Женщина становится бесплодной, ведь ей не нужны дети. Мужчина
становится гомосексуалистом.
Многие столетия мы считали, что нельзя поклоняться деньгам. А поклонение красоте,
чувственности, благополучию считалось вполне нормальным явлением. Поклонение знаниям,
8
таланту — это даже не обсуждалось. А на самом деле, как называется божок, которому мы