В Новосибирске провели другое обследование, показавшее, что даже при жестком графике работы пятую часть лабораторных и половину литературных занятий мужчины-ученые умудряются выполнять в более спокойной домашней обстановке, при этом треть бездеятельного суточного отдыха у них приходится на рабочие часы в институте. Женщины по известным причинам дома научной работой не занимаются, и поэтому творческая отдача у них, соответственно, меньше.
Однажды я целый день провел в крохотном отраслевом институте. Началось с того, что у порога меня чуть не сбила пожилая женщина: часы показывали без одной минуты. Темп ее ходьбы настолько не соответствовал возрасту, что я стыдливо отвернулся, тут же забыв про обиду. Потом я увидел эту женщину в коридоре: она долго не могла отдышаться. В обеденный перерыв небольшой пищеблок прилагал максимум усилий, чтобы за час обслужить всех. За пять минут до конца рабочего дня наступила какая-то напряженная тишина, чуть подрагивали выходящие в коридор двери. Зазвенел звонок - и пронесся стремительный, всесокрушающий вихрь. Горе случайному посетителю, который оказался бы здесь в это время. Через десять минут все стихло, и по коридору шла уборщица, подбирая бумажки.
Мне невольно на ум пришли слова академика А. Ферсмана, что тот не ученый, кто каждый день запирает свою лабораторию ровно в пять и спокойно отправляется домой.
Через несколько дней на межведомственной комиссии обсуждались условия труда сотрудников института. Представитель дирекции с гордостью поделился опытом разработки новой документной формы: двойной объяснительной записки за опоздание более двух минут. Если опоздавший ссылался на троллейбус, сотрудник отдела кадров звонил в троллейбусный парк, писал соответствующее объяснение и скреплял своей подписью; бумага затем подшивалась в личное дело. Была разработана и другая форма: отпускной лист. Отпросившийся до делам в другой институт писал обоснование и результаты похода, после чего шли визы; листы также подшивались в дело, и суммарное время отлучек вычиталось из годового отпуска.
И это еще не все. Дирекция предусмотрела сотрудникам не только места для курения, но и время двух общих перекуров.
Между тем сотрудники работали по 50 человек в комнате с одним телефонным аппаратом, который, естественно, был всегда занят и создавал непрерывный шумовой фон. Как видим, кто не хотел творчески работать, мог не работать - лишь бы не опаздывал и не отпрашивался. Кто же хотел работать, добиться большого эффекта здесь было довольно трудно. Представитель дирекции так и не понял, почему в их адрес не было похвал.
(А вот что я узнал на Высоких Татрах из опыта словацких товарищей: там, где придается значение творческой составляющей в труде, вводится скользящий график. Есть обязательные часы работы и необязательные - до и после; в пределах необязательных часов сотрудник приходит и уходит, когда ему вздумается, регистрируя приход и уход и контролируя таким образом свой бюджет времени. Впрочем, это не относится к лицам собственно творческих профессий.)
Но пусть читатель не думает, что все условия для творчества - в организации рабочего места. Почти треть полезной для себя информации инженер получает из непосредственных контактов с коллегами, административный работник - и того больше.
Послушаем, о чем говорят в коридоре или на лестничной площадке в НИИ - самых неудобных "местах для курения". Только ли о футболе и женщинах? И почему вдруг в курилке проходят апробацию многие научные идеи, назначаются важные встречи, именуемые кулуарными?
Конечно, существуют те, кто имеет собственный кабинет или имеет на него право. А как быть основной массе сотрудников? Где им принимать посетителей и совещаться с коллегами? На рабочем месте, мешая при этом соседям? Или же в другом месте? Но каком?
Мы привыкли ставить чуть ли не знак равенства между разговором, болтовней и беседой. Кто-то назвал беседу выставкой интеллектуальных предметов ширпотреба, где каждый занят собственным товаром и не смотрит на чужие. Отсюда лозунг - побольше дела и поменьше слов, который все же нельзя понимать буквально. Во всяком случае, не будем забывать, что словесный контакт, когда он возможен, - это самая оперативная и дешевая форма обмена информацией. Чтобы сделать его эффективным, стимулирующим творчество, требуется гарантия содержательности (информативности).
Поэтому нотовцы уделяют все больше внимания организации кулуарных встреч, а дирекция отводит для этого особое помещение, если хотите, коллективный кабинет, проветриваемый, с плохой акустикой, чтобы за несколько метров ничего не было слышно (можно с мягкими диванами и венгерской кофеваркой) - все это, разумеется, под административным контролем.