Сколько раз, читая любимейшую из своих книг, она хотела оказаться на месте весёлой, огневой, смелой Любки-артистки, а ведь та, чтобы послужить великому делу, не побоялась, что про неё кто-то будет говорить: вот, мол, Любка связалась с немцами. Она с вызовом смотрела в лица врагов, когда они её пытали. Молодогвардейцы жизни свои отдавали за народное дело, а тут, в сущности, чем придётся поступиться? Заработком?..
Заработок! Теперь, когда ниже восьмисот рублей он у Валентины не опускается и большую часть заработанных денег она посылает матери, та живёт, горя не зная. И вдруг опять тоскливо защемило сердце: «А ведь ухнет заработок!.. Ну5 сама ничего, перебьюсь, а мама? Что она подумает, ведь они уже там привыкли к настоящей жизни. Но надолго ли заработок упадёт: ну, на месяц, два, ну, на полгода… Нелегко, конечно, будет этих «горюнов» организовать, победить в них чувство обиды или даже злость, которая так нехорошо проявилась при разговоре у фонтанчика… И оборудование запущено. Когда ещё его приведут в порядок, когда кончатся всяческие неполадки? Их ещё и выявлять надо. Да, пожалуй, всё-таки лучше в чужие дела не ввязываться…»
Все эти мысли проносились в голове, сталкивались, перемешивались, опережая одна другую. Но, по мере того как молодая прядильщица вела этот внутренний спор с самой собой, ей всё больше и больше становилось ясно, что не будет ей покоя, пока она не придёт на помощь девушкам из бригады Людмилы Шибаловой. К концу смены эта борьба её просто измучила. И, когда вечером она встретилась со своим другом, она только об этом и могла говорить.
- Ой, что и делать? Не знаю, как поступить!
В ту пору она вместе с подружкой снимала крохотную комнату в домике на окраине у стариков пенсионеров. Хозяева были строгие. Пуская жиличек, они заранее договорились, что «кавалеров» девушки к себе водить не будут. К «кавалерам» относилось любое лицо мужского пола. Поэтому со своим другом, который в товарищеском кругу уже представлялся как её жених и который уже не первый год проходил у неё, так сказать, кандидатский стаж, они и на этот раз увиделись под синим морозным небом.
- Ну, скажи, как мне поступить? Эта Людка мне так и бросила: «Чем учить, стань да поработай!..» И ведь это верно: чувствую, что должна я помочь им, ведь о коммунизме-то не только разговор на собрании ведём.
Он грел её озябшие руки в своих ладонях, дышал на них.
- Лишнее-то на себя, Валюша, всё же не наваливай. Ведь если и хорошую машину перегрузить, рессоры лопнут… О себе подумай.
- Так ты, что же, не советуешь?
Холодная луна светила на них. Заиндевевший, сверкающий синеватым сиянием тополь подложил им под ноги угольно-чёрную тень. Колюче искрился снег. От холода треснул чей-тo забор, и резкий этот звук разнёсся по пустынной улице.
- Ну, а вот, скажем, так: торопишься ты куда-нибудь с грузом. Вот такой же морозище, как сейчас, а на дороге какой-то незнакомый шофёр возле поломавшейся машины руку поднимает, помощи просит. Ты что же, мимо проедешь?
Жених Валентины работал шофёром. Простой этот пример, неожиданно пришедший ей в голову, как-то всё сразу прояснил.
- Ну, Валюша, если у тебя решено, поступай как знаешь. - И только попросил: - Себя-то, себя береги…
Заглянув в перерыв в кабинет своего старого друга, начальника цеха Смирнова, Валентина, уже заручившись поддержкой секретаря партийного бюро, сообщила ему о своём намерении перейти на отстающий комплект. Неожиданное решение Гагановой поражало новизной, риском. Что же это будет, если сейчас, в разгар соревнования, накануне исторического съезда, лучшая бригада смены, на которую теперь люди привыкли равняться, вдруг сорвётся, да и ухнет вниз?
- Нет, нет, там за меня Надюшка Смирнова останется. Девчонка - огонь! Я за неё, как за себя, ручаюсь! - настаивала Валентина.
- А что твои товарки подумают? Им же это какая обида!
- Я их уговорю, честное слово, Анатолий Васильевич, уговорю, они у меня хорошие! Ну, надуются, ну, посердятся, а потом поймут. Они же умницы!..
- Ну, а те, новые? Думаешь, они тебя ласково примут?
Начальнику цеха было жаль смелую девушку. Она выросла у него на глазах. Он гордился ею, как гордился прядильщицей Галиной Сам-буровой, которую недавно избрали депутатом Верховного Совета СССР, как гордился другой своей воспитанницей, планочницей Зоей Даниловой, которая привлекла всеобщее внимание, выдвинув идею комплексной, бригадной передачи лучших приёмов работы… А вдруг риск будет напрасным? Новая затея Валентины необычна, даже странна, с ней как-то трудно освоиться. А вдруг она провалится? Какая рана будет нанесена девушке!