И мы пересказали ему и Ване события и разговоры того вечера, когда Савелий впервые появился в каморке у Шура. Для Матвея это стало очередным подтверждением его мнения:
— Говорю же, подозрительный хмырь!
— Согласна, — кивнула Лада.
На том и порешили. Ваня его всё равно в глаза не видел, а у меня из-за необъяснимого раздражения уже не хватало объективности на сегодня, поэтому дальше спорить никто не стал.
Ещё около получаса мы просидели за столом, пересказывая Ивану какие-то новости и просто разговаривая ни о чём. Ближе к концу чаепития, глядя на остатки торта, я почувствовала какую-то тоску. Мне захотелось съесть что-нибудь более существенное, вроде куска мяса. Это было первым сигналом, что пора уходить. Иначе совсем скоро мне будет жутко хотеться встать на четвереньки и потрясти головой.
Вторым сигналом стал звонок от Оксаны, который Матвей предпочёл проигнорировать, но всем стало понятно, что задерживаться дольше не стоит.
Мы прибрали со стола, помыли посуду и принесённые фрукты и, пожелав скорейшего выздоровления, оставили больного восстанавливаться и отдыхать от нашего общества. Само собой, мы не забыли передать привет от тренера.
Глава 5
Монстр в лесу
На следующую тренировку Савелий принёс с собой коробку конфет.
— Если вы не против, — сказал он, — я хотел бы сегодня после занятий задержаться и выпить чая. Был бы рад познакомиться с вами поближе.
Тренера такая инициатива обрадовала. Мне показалось, что это действительно хорошая возможность познакомиться поближе. Ладу, кажется, предложение Севы удивило: она не ожидала от нелюдимого и странного юноши такого порыва. Матвея всё это насторожило, но он не стал выяснять отношения и, похоже, решил пока затаиться, чтобы получше присмотреться к «прилизанному хмырю».
После тренировки мы собрались в комнате Шурупа. Для нас такое времяпрепровождение было привычным, и обычно мы чувствовали себя очень уютно, рассаживаясь вокруг небольшого стола, попивая чай и разговаривая на самые разные темы. Однако сегодня всё было совсем по-другому: напряжённая атмосфера не позволяла расслабиться, разговор хоть и шёл, но был каким-то сдержанным, чинным. В другое время мы много смеялись и шутили, но сейчас все попытки сказать что-нибудь весёлое вызывали лишь улыбку, чаще всего натянутую.
Что-то шло не так, но никак нельзя было понять что. Неужели это всё из-за внешности? Ведь, кроме странного вида, Савелий в целом представлялся обычным юношей, пытающимся стать частью нашей команды.
И всё же что-то шло не так.
К мрачному удовольствию Матвея Сева рассказал немного о себе. Оказалось, что приехал он из Румынии, где у его семьи был небольшой замок. Его отец, выходец из Финляндии, лингвист, изучает финно-угорские языки. Вся их семья прибыла на некоторое время к нам, на родину удмуртов, чей язык также относится к этой языковой группе. Именно поэтому у Савелия нет как такового отчества, а родная его фамилия — Громанн, что со шведского переводится как «серый». Его русская мама посоветовала здесь, в России, использовать фамилию Серов, чтобы у других не возникало лишних вопросов.
В остальном, как сказал Савелий, в его жизни нет больше ничего особенного, что могло бы нас заинтересовать. Как и мы, он учился в школе, а потом в университете. Как и у нас, у него было хобби: он увлекался стрельбой из лука, которой обучал его отец, а ещё фехтованием.
Мы слушали его историю очень внимательно, а он постоянно переводил взгляд с одного на другого, словно общался с каждым по очереди. Лицо его при этом не выражало совершенно никаких эмоций, он просто смотрел, говорил и иногда отпивал чай из кружки.
— Значит, ты румын? — заключил Шур.
— Я живу в Румынии, но по крови я наполовину финн, наполовину русский.
— Ясно.
Я подумала, что это может оправдывать его внешний вид и поведение: ведь мы представления не имеем, как обычно одеваются в Румынии и какой характер привычен для этой страны.
Закончив говорить о себе, Савелий поинтересовался и нами. И хотя мы уже и так многое ему о себе рассказали в тот вечер, когда впервые познакомились, у него всё же нашлись и другие вопросы. О Матвее он не спрашивал: видимо, решил не накалять отношения ещё больше. Сам Матвей, в свою очередь, почти всё время просидел молча, неотрывно глядя на новичка, внимательно его слушая и изредка слегка усмехаясь одними губами.
— Давно вы живете отдельно от родителей? — спросил нас Сева.
Мы переглянулись: опять он спрашивает о том, что его не должно касаться, а нам приходится чувствовать себя неловко.