Я знала, что нужно дойти. Где-то в самой глубине затуманенного сознания тревожно разгоралась мысль о том, что я не хочу умирать. Пока ещё я понимала, что от такой раны, как у меня, умереть сложно, но с каждым неловким шагом мне становилось всё тоскливее, и пугающая мысль о смерти звенела громче.
Тёмный силуэт Мага стал светом в конце окутанного мраком туннеля. Он прикоснулся ко мне, говоря что-то утешающее, а я заскулила. Не от боли, а от усталости и тоски, от жалости к самой себе.
«Жалкий щенок,» — прозвучало в голове.
Это сказал он, тот монстр в лесу. Его хриплый голос словно лезвием ножа полоснул по душе. Я вновь заскулила.
Густой лес давил со всех сторон, а пустое пространство перед домиком пугало. Но вот, наконец, открытая дверь, свет огня и тепло.
Я дома.
— Ложись, — сказал Маг. — Тебе надо отдохнуть, а мне разобраться с твоими ранами.
Помню тяжёлое покрывало на кровати. Помню, как неуклюже прыгнула и медленно улеглась на живот, стараясь не пережать горящую холодным огнём лапу. Голова опустилась на подушку, глаза закрылись, и комната закружилась.
Где-то рядом Силлант осматривал мою рану. Если он и прикасался к лапе, то я не чувствовала этого. Один раз он встал и ушёл, заставив меня встревоженно заскулить и открыть глаза, но скоро вернулся, укрыл тёплым одеялом и сказал:
— Нужно дождаться, когда ты превратишься в человека. Это будет правильнее. Пока отдыхай.
Его тёплая ладонь легла мне на голову, коснулась ушей, и всё ухнуло в темноту.
Я слышала голос, тихий, как ночь в лесу. Терпкий запах дикой малины пробивался сквозь пелену тревожного сна.
— Их так много. Слишком много. Ты забываешь… Забываешь себя самого. Эта тоска в твоих глазах?.. Давно ли? Давно ли она появилась?..
Голос Силла был глубоким, как океан.
— Ты же знаешь…
— Я знаю. Я слишком хорошо всё знаю.
— Ты всегда можешь остаться.
— Нет, это не так. Я всегда должна уходить. И сейчас… Обними меня, и я уйду.
Лёгкие шаги. Ярче аромат малины. Голос, тихий, как ночь в лесу.
— Спи, спи, девочка! Нужно спать. Без сновидений и без тревог.
Тёплое дуновение — и блаженная тишина вокруг и внутри. Самое прекрасное чувство за эти долгие часы ночи. Жаль, что всё это забудется, когда я очнусь.
Когда я очнулась, за окном было всё так же темно, а в домике всё так же тихо, тепло и уютно. Маг что-то готовил, стоя у стола. Мерно трещал огонь, а где-то в лесу совсем по-весеннему пела маленькая предрассветная птичка.
Я уже не была волком. Лежала в кровати под тёплым одеялом, укрытая до самой шеи, и чувствовала, как всё тело ноет от боли и слабости. Плечо левой руки было перебинтовано, но я её всё ещё не чувствовала, только рёбрами ощущала шершавую ткань и узел под мышкой.
— Проснулась? — спросил Силлант, не оборачиваясь.
— Сколько я спала?..
Из-за слабости говорить было трудно.
— Пару часов.
Маг подошёл, сел на стул рядом с кроватью и заглянул мне в глаза.
— Сейчас я осмотрю твою рану, попробую привести всё в порядок. А потом ты расскажешь мне, что произошло.
Я молча удивилась: разве он не знает? Мне казалось, он присматривал за мной всё это время, иначе как его голос мог звучать в моей голове.
— Я не видел тебя, — отозвался Маг, поняв мои мысли. — И это, признаться, мне очень не нравится. Я чувствовал, что что-то происходит, но никак не мог поймать тебя, только обрывками. Звуки и чувства, больше ничего. Поэтому мне нужно, чтобы ты рассказала всё подробно, хорошо?
Его взгляд был пугающе проницательным и очень встревоженным. Очевидно, Магу не нравилось, что в его лесу творится что-то, чего он не знает. Я согласно моргнула.
— Но сначала мне нужно разобраться с твоими ранами.
Едва шевеля здоровой рукой, я осторожно отодвинула одеяло и освободила плечо. Силлант аккуратно снял повязку. Под ней всё чернело от запёкшейся крови, не видно было даже самих ран.
Маг промыл руку тёплой водой, и лишь тогда я заметила четыре рваные жирные точки, по две с каждой стороны плеча — следы от вонзившихся в плоть клыков.
— Едва не откусил, — произнёс Силл, вставая и возвращаясь к столу, где остались склянки и травы. — Где-то ещё чувствуешь боль?
— Всё тело болит, — слабым голосом призналась я, — и на ноге… Тоже укусы, но не такие сильные.
— Что ж, хорошо. Значит, жить будешь, — заверил Проводник, возвращаясь ко мне с кружкой чего-то, пахнущего ягодами, и глиняной плошкой с мазью.