Он посмотрел на Ладу, ища в её глазах поддержки. Она опять отвела взгляд, но всё же негромко ответила:
— Понимаю.
А потом спросила, снова покосившись на дальний столик:
— Зачем ты мне всё-таки это говоришь?
— Чтобы ты знала, что Оксана меня не волнует.
За дальним столиком послышались голоса. Внутри у девушки всё горело, и она не понимала толком, от чего именно. Ей хотелось бежать отсюда и в то же время отчаянно хотелось вскочить и обнять этого странного обаятельного дурака. Вместо всего этого, она в очередной раз глубоко вздохнула, успокаиваясь, медленно подняла взгляд и произнесла:
— Хорошо, теперь я это знаю.
Матвей кивнул, затем вновь выпрямился, взял меню и уже обычным бодрым голосом произнёс:
— Я рад. Закажем кофе?
Они заказали кофе и какую-то мелочь, чтобы перекусить. Заговорили о пропущенной лекции, потом о тренировках. Заговорили о вернувшемся после болезни Иване, о его встрече с Савелием. Матвей был уверен, что Ване этот тип тоже не понравился, хотя сам Иван пока что никак не выразил своего негативного мнения, если оно вообще было. Он придерживался нейтралитета и не собирался ни на кого поспешно вешать бирки. Признался только, что находит Савелия весьма необычным, но не более того.
— Как по-твоему, — поинтересовался Матвей у Лады, отодвигая опустевшую тарелку, — необычный — это плохо?
Лада усмехнулась:
— Смотря какой необычный.
— Такой необычный, как Сева, — уточнил юноша.
— Мы это уже обсуждали, — с лёгким раздражением произнесла девушка. — Ты всё ждешь, когда тебя кто-то поддержит. Но, может быть, ты просто ошибаешься.
— Я доверяю своему шестому чувству, — произнёс Матвей.
— Ты вот тоже необычный, — отмахнулась Лада. — Это хорошо или плохо?
Матвей с интересом посмотрел на неё.
— Считаешь меня необычным?
Лада замерла, поняв, что сказала что-то не то. Едва успокоившиеся мысли и чувства вновь всколыхнулись и в беспорядке завертелись где-то на уровне шеи.
— Ну… Многие тебя считают необычным, — с деланным равнодушием сказала она.
— Это не так, — просто ответил Матвей. — Я совершенно обычен. Но твоё мнение мне льстит.
— Это не только мое мнение… — попробовала оправдаться девушка.
— Что ж, хорошо, — с улыбкой произнёс юноша. — Кто ещё так думает? Мне просто интересно…
— Да все.
— Так уж все?
Тон его голоса становился всё выше, в нём слышалось какое-то лукавство или игривость. Девушке сложно было понять, что именно. Ей просто казалось, что он сейчас издевается. Она озвучила эту мысль, но Матвей как ни в чём не бывало продолжил:
— Нет, я не издеваюсь. Мне интересно знать, что ты думаешь обо мне.
— Все так думают, не только я, — повторила девушка раздражённо.
— А я вот думаю, что ты необычная, — сказал юноша, вновь взлохмачивая волосы и с улыбкой глядя на собеседницу. — И мне совсем несложно в этом признаться.
Это было не лукавство и не издевательство. Он заигрывал с ней, легко и непринуждённо. Старался привлечь её внимание, узнать о том, что она думает. Вызвать её на откровенный разговор, которого он не боялся. Он хотел, чтобы она тоже не боялась. Не боялась его и того, что их связывало. Было ли это дружбой или чем-то большим.
Но она всё равно боялась. Она снова и снова замыкалась в себе, не решаясь поверить в то, что с этим красавцем можно просто говорить. Не понимая, что она имеет право на чувства к нему. И категорически запрещая себе думать о том, что чувства эти могут быть ответными.
Но его слова о том, что она необычная, его откровения насчет Оксаны и всё его поведение сейчас, здесь, заставили девушку серьёзно задуматься. Дверца, скрипнув, приоткрылась. Забрезжил неясный свет. И в голове, откуда ни возьмись, прозвучал вдруг такой далёкий, почти позабытый голос Гришки:
— Будь проще, а то мне с тобой иногда сложно общаться.
Единственный юноша, которого она любила всем сердцем, как брата. Лучший друг. Они стали общаться реже, и дверца стала понемногу закрываться. А когда Гришка погиб, дверь с грохотом захлопнулась, угрожая всегда оставаться запертой.
Но вот его голос, слова, которые он когда-то говорил ей, воспоминание, вызванное общением с Матвеем, приоткрыли створку. Появилась надежда на то, что ещё не всё потеряно. У неё ещё может быть друг. Друг, который сможет стать кем-то большим. Любимым.