охраны — один только большой лысый джинн. А может, он уже находился в бегах. Может, переодевшись
крестьянкой, под покровом темноты пробирался от деревни к деревне, трясясь от страха за свою жизнь!
Должно быть, как рад он будет, когда прочтет, что я, Дэнни Уоллес, рябой парень с зубной пастой во рту, и в
самом деле готов поставить ему на службу свой профессионализм в делах бизнеса!
Я сидел за компьютером, нетерпеливо ударял мышкой по ящику «Получить почту», надеясь, что очередной
мой щелчок принесет ответ от Омара. Но каждый раз я слышал только глухое «бум» — звук, которым тот, кто
сконструировал мой компьютер, решил обозначить сигнал «сообщений нет». Глухое «бум» — удар под дых.
Глухое «бум», подразумевавшее: «Сообщений нет. Хватит без толку барабанить. Никто не хочет писать тебе,
даже такие же придурки, как ты сам».
Но я не отчаивался. Налил себе еще чаю, нашел в буфете печенье и опять сел к компьютеру, пристально глядя
на экран монитора, мысленно приказывая Омару ответить мне, внушая ему, что все будет хорошо: главное,
чтоб он держался.
А потом мне это надоело, и я занялся другими делами.
Я мыл посуду и вдруг услышал: бин-бон. Новое сообщение!
Я бегом кинулся к компьютеру, переживая, что Омар в опасности.
Сообщение прислала Ханна.
Дэнни!
Просто хочу удостовериться, что ты не впал в депрессию из-за того, что потерял 25 штук.
Ханна
Я ответил:
Ханна!
Не волнуйся. Я только что согласился помочь сыну убитого султана, и в награду он пообещал мне десять
миллионов долларов.
Дэнни
Я еще немного посидел за компьютером, ожидая ответа Ханны, но она так и не откликнулась. Наверное, была
занята.
День выдался не очень насыщенным событиями. Только Омару мне и пришлось ответить согласием. Других
таких возможностей не представлялось. Поэтому я решил, что все же стоит сходить на работу.
Я был уверен, что еще найду чем заняться.
Если вам любопытно, скажу, что первой из австралийских Громадин стала скульптура «Большой банан».
Воздвигнутая в 1963 году американским иммигрантом Джоном Ланди, эта скульптура была искренней,
личной данью уважения банану и предназначалась для того, чтобы привлекать народ со всех концов страны.
Так оно и вышло.
Любители бананов со всех уголков Австралии устремились к «Большому банану», чтобы воспеть мир бананов
и посетить лежащую рядом банановую плантацию. «Большой банан» стал символом всего, что есть хорошего в
ничтожном банане, а для ярых приверженцев бананов явился центром средоточия их внимания и усилий,
связанных с выращиванием и сбытом бананов.
К тому же, начиная с 1963 года, Джон Ланди стал продавать гораздо больше бананов.
Возможно, по этой причине идея Громадин получила широкое распространение.
Почти мгновенно австралийцы с севера, юга, востока и запада страны сообразили, что они смогут привлечь
всеобщее внимание к своим фермам, бизнесу и даже хобби, если будут воздвигать огромные красочные статуи
в честь того, что занимает важное место в их жизни. И вот, как и рассказывала Лиззи, вдоль дорог по всей
Австралии, центральных и проселочных, от Сиднея до побережья Саншайн-Коуст, стали вырастать гигантские
скульптуры.
Естественно, некоторые пользовались большей популярностью, чем другие... Скульптура «Большой ананас»,
созданная в 1972 году, по мнению специалистов, пожалуй, самая удачная из всех Громадин, в 1970-х — начале
1980-х годов выдвинувшая на первый план ананасы и все, что с ними связано. Но мало найдется австралийцев, которые бы с гордостью говорили о скульптуре «Большая устрица», свидетельствующей о наличии обширных
устричных отмелей на реке Мэннинг. Опустив долу глаза, они неохотно признаются, что «Большая устрица»,
как это ни прискорбно, как-то теряется в сравнении с «Большой креветкой», которая высится лить в нескольких
милях к северу.
Громадины меня по-настоящему заинтересовали. И сейчас, сидя в редакции Би-би-си, я рылся в Интернете,
стараясь как можно больше о них узнать. Рылся увлеченно. Постепенно отыскивая свои любимые. «Большая
скала», например (вы только представьте!), или «Большое авокадо», находящееся в Дюранбе, в популярном
тематическом парке «Мир тропических фруктов» (прежде называвшийся «Страна приключений Авокадо»... —
звучит лишь чуть более заманчиво, чем выдуманный мною парк «Путешествие по полкам»),
— Дэн, отвлекись на минутку.
Ко мне обращался мой босс. Я резко развернулся на стуле, успев выйти из Интернета — не хотел, чтоб на
экране высвечивались слова «Мир тропических фруктов». К сожалению, вместо них появилась игра «Сапер», в
которую я играл раньше, но мой босс вежливо сделал вид, будто ничего не заметил.
— Послушай, у меня к тебе просьба. Ты можешь отказаться. Я не настаиваю. Дело в том, что в конце недели
в телевизионном центре совещание — о перспективах развития, — нужно, чтобы присутствовал кто-нибудь с
радио. Все, к кому я обращался, неожиданно оказались очень заняты. Смешно, как быстро у всех находятся
дела, если они не хотят куда-то идти. Ну а ты? Сходишь?
— Да! — с готовностью согласился я, гордый тем, что неукоснительно следую намеченной линии. —
Безусловно. А что за совещание?
— О путях развития. Обычная бурда. Все сидят за столом, выдвигают разные идеи. Сообразишь, что
сказать?
— Да.
— Вот и чудесно. Я их оповещу. Спасибо, Дэн. Наслаждайся «Миром тропических фруктов».
Он закрыл дверь, а я решил заняться работой.
Работать дома здорово, но так же здорово выполнять свою работу, сидя непосредственно в здании управления
радиовещания Би-би-си, которое стало родным домом для тысячи неряшливых радиопродюсеров в кардиганах.
Согласно моему контракту нештатного работника, мне полагалось два дня в неделю сидеть здесь в одном из
кабинетов и генерировать идеи, что меня вполне устраивало.
На Би-би-си я пришел сразу же по окончании университета. Тогда мне каким-то образом удалось устроиться
на полугодичную практику в Редакцию развлекательных программ, и вот я, молодой человек, еще не
достигший тридцати лет, в своем вечном кардигане, теперь был полноценным продюсером легких
развлекательных программ. Я никогда толком не знал, что следует считать «легкими развлекательными
программами», но нам с вами точно известно, что к этому имеют непосредственное отношение кардиганы и
также, по моему глубокому убеждению, Николас Парсонс12.
Дом радиовещания — потрясающее место работы, овеянное богатейшей историей. Отсюда во время войны
Черчилль обращался к народу, здесь работали «Гуны»13. И я всегда испытываю непомерную гордость, когда по
специальному пропуску Би-би-си, прикрепленному к джинсам, прохожу в это здание через медные двери.
Правда, мне не поручали заниматься тем видом качественной журналистики, которую ценят и считают
наиболее достоверной во всем мире. Я не из тех, кто свергает правительства, разоблачает коррупцию или всю
ночь листает секретные досье, готовя материал, который на следующий день попадает на первые полосы
международной прессы. Я пишу сценарии небольших дурацких программ, которые помогают коротать время
пассажирам пригородных поездов, развлекают одиноких пастухов, слушающих «Всемирную службу» где-
нибудь на равнинах саванны, или привожу в замешательство обитателей тюрем, которые не понимают
современных шуток на злобу дня, так как сидят за решеткой с 1987 года. Странная работа, но я о ней думаю