— Нет, Дэн. С меня хватит... «развлечений».
— Да ладно тебе! Будет здорово! Встанем где-нибудь в уголке, будем глазеть на девчонок! Нужно говорить
«да» жизни!
— Не дави на меня! Мне нехорошо...
— Еще один бар, Уэг! Да?
Вид у Уэга был неважный. Я преподал ему хороший урок.
— Еще один, — согласился он.
Теперь мы находились в баре «У мадам Йо-Йо», расположенном в самом сердце Сохо. Пили пиво из банок.
Уэга качало.
Я вообще чуть не падал. Только адреналин, начинавший бурлить в крови каждый раз, когда я на что-то
соглашался, помогал мне держаться на ногах. Здесь тоже промышлял торговец текилой, и мы с Уэгом выпили
по стаканчику, но потом он схватил меня за руку и сказал:
— Хватит... довольно... прошу тебя...
Что это — крик о помощи? Или — что более вероятно — признание собственной вины? Я понял, что вот-вот
наступит момент истины.
Спустя несколько минут мы, шатаясь, шли по улице к веренице такси. У Уэга не ворочался язык. Я мог четко
видеть только тогда, когда закрывал один глаз.
— Итак... — невнятно произнес я. — Интересный получился вечер, да? Какие твои выводы? Тебе есть что
сказать? Хочешь за что-нибудь извиниться?
Честно говоря, Уэг, находившийся в состоянии, близком к психическому расстройству, вряд ли был способен
сообразить, за что ему нужно извиняться.
А потом мы услышали слова, которые нам лучше было бы не слышать...
— Хотите развлечься, мальчики?
Я поднял голову и увидел женщину, сидевшую на табурете под вывеской «МОДЕЛИ». Я попытался
сфокусировать взгляд. На ней был весьма откровенный наряд, на голове — некое замысловатое сооружение из
волос.
—Внизу у нас занимательное шоу. Пять фунтов с человека.
Черт.
Я глянул на Уэга. Он замотал головой. Я кивнул. На секунду мне показалось, что он сейчас расплачется.
Я не горжусь своим поступком. Тем более что не вправе винить алкоголь.
Но я дал женщине десять фунтов и потащил Уэга за собой. Мы прошли через красные бархатные занавеси и
оказались в каком-то сомнительном притоне.
Это должно было окончательно убедить Уэга в моей приверженности своему новому кредо.
Проснувшись на следующее утро, я попытался понять, что происходит. Я лежал в каком-то немыслимом
положении. Уверен, никому еще не удавалось так сложиться, — по крайней мере, по собственному желанию, да
и в процессе борьбы тоже.
Я знал, что один в квартире, но почему-то вокруг меня было слишком много рук. Я лежал на диване лицом
вниз, с обслюнявленными щеками. Телевизор и радио работали. А также мой компьютер. И всюду горел свет.
Сияли все светильники — на потолке, на стенах, маленькая настольная лампа... Уверен, если б я полез в шкафы, то увидел бы, что включены все фонари и даже гирлянды. Очевидно, я пришел домой пьяный, счастливый и за-
хотел, чтоб веселье продолжалось, хотя на самом деле я просто всюду зажег свет, проверил электронную почту
и отвалился на диване.
Я был полностью одет, во рту ощущалась невероятная сухость, все тело болело. И я весь кипел... В окна
светило солнце, а я был накрыт пуховым одеялом. Интересно, почему я оказался на диване? Может, ночью
подрался сам с собой и прогнал себя в гостиную? Какая несправедливость! Обычно я отправлялся спать на
диван, когда проводил ночь с девушкой. Но поскольку я жил один, значит, у меня должна быть кровать. Ко мне
постепенно начала возвращаться память. Кажется, вчера я спьяну решил, что в моем состоянии не стоит
пытаться подниматься по лестнице в спальню, но меня беспокоило, что ночью я могу замерзнуть, и я подумал, что надо бы принести одеяло. И побежал наверх за одеялом. Мне почему-то и в голову не пришло, что незачем
опять спускаться вниз. Я даже сходил за вторым одеялом. Оно было спрятано в глубине стенного шкафа, так
что мне пришлось встать на стул, дабы достать его. Хуже того, помнится, я испытывал непомерную гордость за
свое благоразумие, когда, спотыкаясь, спускался по лестнице с одеялом в руке.
Перед глазами по-прежнему все расплывалось, посему я протянул руку за очками, но схватил ручку. Я опять
протянул руку, схватил еще что-то. Оказалось, пульт. Постепенно до меня дошло: чтобы найти очки, сначала
надо найти очки. Что бы обо мне ни говорили, но я чертовски хорошо умею решать проблемы.
Правда, эту проблему решить было нелегко. Я знал, что мои очки должны быть где-то, где-то здесь. Я стал
искать на журнальном столике, загребая руками, словно пловец. Безрезультатно. Я обшарил диван, пристенный
столик, пол, хватая всякий предмет, который мне удавалось разглядеть, почти вплотную приближая к нему свое
лицо. Предметы, которые человек с мало-мальски приличным зрением в жизни не спутал бы с очками, я
внимательно рассматривал, ощупывал и брал в руки. В какой-то момент я вообразил, что мои очки — это
туфля. Обознался. Это были не очки, а туфля. Спустя несколько мгновений я уже рассматривал вырезанного из
дерева маленького слоника — на тот случай, если у него есть пара дужек, которые я сумел бы зацепить за уши.
Если б сегодня мойщик окон решил помыть мои окна, даже страшно подумать, что он рассказал бы своим
приятелям, увидев, как взрослый мужчина, во взрослых брюках, ползает на четвереньках, носом водя по полу, хватая разные предметы и вплотную поднося их к лицу. А может быть, он и мыл сегодня окна. Я все равно не
смог бы его заметить.
Меня охватила паника. Очки были для меня насущной необходимостью, без них я не мог функционировать.
Без очков я был как без рук. Только благодаря своим очкам я не натыкался на незнакомцев и сохранял вид
истинного британца. Неужели я так вчера напился? Неужели ответил согласием кому-то, кто попросил мои
очки? Или, может, я их съел? А вдруг я их потерял и даже этого не заметил? Может, я плохо видел вчера вовсе
не потому, что был пьян, а оттого, что потерял очки? Или кто-то украл их ночью? Залез ко мне в квартиру вор-
домушник и украл мои очки, выполняя чей-то заказ, как Николас Кейдж, угонявший дорогие автомобили в
фильме «Угнать за 60 секунд» ? Нет, маловероятно. Сейчас об этом уже писали бы все газеты. Хотя мало кто из
жертв ограбления был бы в состоянии читать газеты.
Все больше приходя в отчаяние, с гудящей головой, я обыскал ванную, лестницу и еще раз гостиную.
Попытался восстановить каждый свой шаг накануне вечером, что грозило мне головокружением, ведь я спьяну
ходил кругами по квартире, а в моем нынешнем состоянии головокружение мне было совсем ни к чему. Если
вам когда-либо случалось вертеть-крутить слепого человека, вы поймете, что я имею в виду.
Я в очередной раз проверил ванную, спальню и гостиную. Это был утомительный процесс, на который я
потратил почти все утро. Наконец, растерянный и обескураженный, я с сожалением был вынужден признать,
что потерял свои очки. Я потерял очки!
А для человека с плохим зрением, как вам подтвердит каждый, кто носит очки, потеря очков — настоящая
катастрофа. Мир огромен. И в нем много... ну... всяких там... объектов. Больших, расплывчатых объектов.
Человек с плохим зрением, оставшись без очков, может легко потеряться в таком мире. Станет принимать
автобусы за драконов. Коротышек — за гоблинов. Бородатых мужчин — за колдунов. Это будет сущий
кошмар! Как я узнаю, что на мне надето? Как я узнаю, что готовлю себе на ужин? Как смогу сделать вид, что я
размышляю над важной проблемой, если у меня нет очков и я не могу сунуть в уголок рта дужку, пока
невидящим взглядом смотрю в пустоту перед собой. Нет, очки непременно надо найти!
Зазвонил телефон. Меня опять охватила паника. Телефон! О Боже, телефон! Как я найду телефон?!
А потом вспомнил, что телефон там, где он всегда был. Я подбежал к аппарату и взял трубку.