К тому же по крайней мере некоторые из морфологических “следов”, оставленных, по мнению Ж. Майоля, водной обезьяной в генетическое наследство человеку и дельфину, особенно касающиеся стадий эмбрионального развития, могли быть связаны не с самой обезьяной-амфибией, а с общими для всех млекопитающих более древними предковыми формами, включая рыб и рептилий. Но это уже вопрос скорее биологический, нежели философско-мировоззренческий.
Впрочем, гипотеза обезьяны-амфибии как возможного предка человека, даже если она будет освобождена от идеалистических наслоений и научно доказана, никоим образом не сможет подорвать взглядов Ч. Дарвина и Ф. Энгельса на происхождение человека от общего с крупными высшими приматами предка. В лучшем случае она со временем конкретизирует данную концепцию антропогенеза, дополнив ее одним из неизвестных науке прошлого века компонентов или промежуточных звеньев. Вместе с тем в изложенном Ж. Майолем виде данная гипотеза вольно или невольно отвлекает внимание читателя от проблемы генезиса труда как целенаправленной орудийной коллективной деятельности — основы социальности, от вопроса о роли стадности как предпосылки когнитивного (познавательного) и коммуникативного (общения) аспектов генезиса сознания и мышления, речи и языка. Она как бы отрывает возникновение человека от процесса становления общества, сводит антропогенез к морфогенезу человеческого тела.
Под этим углом зрения попытки Ж. Майоля рассматривать эволюцию дельфинов как некую параллельную антропосоциогенезу ветвь развития не имеют (по крайней мере сегодня) научных подтверждений и остаются сферой гипотез, биологических экспериментов и… фантастики.
Эволюционный тупик, в который, по всей видимости, зашло биопсихическое развитие дельфинов, во многом может быть объяснен отсутствием у них той фундаментальной психофизиологической основы дальнейшей эволюции, которую составляют признаки, объединенные понятием гоминидной триады (взаимосвязанное и взаимообусловленное развитие прямохождения, манипуляционных возможностей рук, специализации мозга на познании и общении), и без которых невозможны ни труд, пи социальность, ни сознание, ни речь. Ссылки Ж. Майоля на чрезвычайно развитый ум дельфинов, будто бы сопоставимый с человеческим и даже превосходящий его, представляются несостоятельными по той причине, что вне социально-трудовой деятельности, сам по себе, он не мог развиться до уровня мышления человека ни по содержанию отражаемого, ни по специфическим, присущим лишь сознанию формам отражения окружающего мира и места человека в нем.
Коммуникативный аспект мышления (внутристадное общение) в эволюции дельфинов был заведомо лимитирован тем, что они анатомически лишены возможности использовать предмет внешней среды в качестве орудий. В принципе у морских млекопитающих, отмечает Ж. Майоль, нередко встречается “посредничество”, как природное, так и межиндивидуальное. Морская выдра — калан кладет себе на брюхо заранее подобранный камень и, лежа на воде, разбивает о него раковины моллюсков и панцири крабов. Дельфины, координируя свои усилия, совместно помогают подняться к поверхности воды раненому собрату или тонущему человеку. Оба этих момента в зачаточном состоянии представлены у морских млекопитающих, но… у разных видов в отрыве друг от друга, между тем как в процессе антропосоциогенеза они теснейшим образом связаны. Уже только поэтому отражением среды, сопоставимым с человеческим, дельфин обладать не может даже чисто теоретически. Но чем тогда объяснить столь высокий уровень развития мозга дельфинов, поражающего воображение многих исследователей? Вероятно, он представляет собой орган, избыточно полифункциональный, своего рода атавизм, ибо "не мешает" выживанию вида, атрофия которого затянулась. Ведь, по данным известного биолога-эволюциониста Ф. А. Ата-Мурадовой, 35 % генетической информации организма на уровне высших животных "считывается" и усваивается именно мозгом, и непосредственно касается его. Остальные органы и ткани формируются и развиваются за счет "развертывания" в среднем от 1 до 4 % хромосомного кода [См.: Купцов В. И., Купцова С. В. Психика и мозг (по материалам теоретического семинара) // Философские науки. 1986. № 3. "Рождение женщины”, а также в Энциклопедии моря, написанной легендарным исследователем океана Жаком Кусто. С. 53.]. Словом, вполне возможно, что мозг дельфина по эволюционной инерции остается органом, некогда “работавшим” в ином функциональном режиме, в чем-то более близком характеру жизнедеятельности далеких ископаемых предков человека.