Рихард рассказал о своих впечатлениях о поездке, высказал мнение, что «мукденский инцидент» подтверждает существование плана японской агрессии, изложенного в меморандуме Танака. Вот тогда они снова заспорили — Одзаки и Рихард Зорге. На помощь призвали Смедли.
— Агнесс, — позвал Зорге, — помогите нам разобраться! Идите к нам или мы сами ворвемся на кухню.
Агнесс появилась в фартуке, раскрасневшаяся от жара плиты.
— Только без угроз! О чем вы так спорите?
— У вас есть «Китайский критик» с меморандумом генерала Танака? Дайте нам этот журнал.
Смедли подошла к книжной полке, порылась в ворохе журналов и протянула один из них Зорге.
— Пожалуйста, но имейте в виду, что для споров вам осталось всего пять минут, сейчас будем ужинать.
Зорге нашел нужное место и прочитал:
«Для того чтобы завоевать Китай, мы должны сначала завоевать Маньчжурию и Монголию. Для того чтобы завоевать мир, мы должны сначала завоевать Китай. Если мы сумеем завоевать Китай, все остальные азиатские страны, Индия, а также страны Южных морей будут бояться нас и капитулируют перед нами. Мир тогда поймет, что Восточная Азия наша, и не осмелится оспаривать наши права. Таков план, завещанный нам императором Мэйдзи, и успех его имеет важное значение для существования нашей Японской империи».
— Так говорит Гиити Танака, рупор японских милитаристов, — воскликнул Зорге. — Вы думаете, что это миф? Нет! Все развивается по его плану. Я еще напомню вам другое место из меморандума:
«Продвижение нашей страны в ближайшем будущем в район Северной Маньчжурии приведет к неминуемому конфликту с красной Россией…»
— Это тоже Танака. А японские войска уже находятся в Северной Маньчжурии, значит, следующим может быть «конфликт с красной Россией».
— Но это ужасно! — воскликнул Одзаки. — Это катастрофа и для Японии.
Вошла Агнесс и попросила мужчин накрывать на стол. За ужином Рихард опять рассказывал о том, что он видел в Мукдене.
Когда Зорге вез Ходзуми Одзаки обратно к Садовому мосту, он снова заговорил о волновавшей его проблеме.
— Послушайте, Одзаки-сан, подскажите, кто из надежных людей смог бы поехать сейчас в Маньчжурию? Мы должны знать все, что там происходит.
— Я тоже об этом думал. Есть у меня на примете один человек. Если согласится, мы придем вместе.
На следующую явку Одзаки пришел вместе с незнакомым Рихарду японцем. Ходзуми представил его — Тэйкити Каваи, корреспондент «Шанхайских новостей», иллюстрированного еженедельника, выходившего на японском языке в Китае.
Каваи выглядел совсем молодым, хотя ему в то время было уже далеко за тридцать. Худощавый, невысокого роста, он держался уверенно, а его несколько запавшие глаза были внимательны и задумчивы. Каваи уже несколько лет жил в Шанхае, входил в японскую антимилитаристскую группу, и Одзаки сразу остановился на нем, когда потребовалось отправить в Маньчжурию надежного человека.
Они сидели втроем в китайском ресторанчике во французском секторе города. Каваи сказал:
— Я согласен поехать, но ненадолго, на несколько месяцев. Наш журнал заинтересован в такой поездке. Это удобно со всех точек зрения.
О деталях говорили в машине. Зорге сидел за рулем, Каваи и Одзаки — сзади.
— В Мукдене, — говорил Одзаки, — корреспондентом «Асахи» работает мой большой друг Такеучи. Он в хороших, я бы сказал, в приятельских отношениях с начальником штаба Квантунской армии полковником Итагаки. Я его тоже немного знаю, он один из активных руководителей офицерского общества «Вишня», по-японски «Сакура-кай». Общество это объединяет сторонников наиболее решительных действий в Маньчжурии. Я уверен, что это их группа убрала с дороги маршала Чжан Цзо-лина. Роль Доихара в убийстве вы знаете.
Зорге внимательно слушал Одзаки. Опять Итагаки, опять Доихара! Они многое знают и держат в своих руках нити военных заговоров. Бороться с ними — значит раскрыть планы японской военщины. В этом задача! И все же Рихард считает, что он в лучшем положении — он не знает пока их тайн, но наблюдает за ними, а они — Итагаки и Доихара — не знают и никогда не должны узнать о существовании Рамзая…
Ходзуми Одзаки предложил хороший план. Он заключался в том, что Каваи будет встречаться с Такеучи и получать от него нужную информацию. Встречи двух японских корреспондентов не вызовут подозрений. Что же касается Такеучи, то он по-прежнему будет сохранять добрые отношения с начальником штаба полковником Итагаки и постарается прочно войти к нему в доверие.
Свои сообщения корреспондент «Шанхайских новостей» должен посылать в частный адрес — служащему железной дороги, с которым близко знаком Ходзуми Одзаки.
Рихард согласился с предложенным вариантом, но только дополнил: одновременно с информацией Каваи должен посылать открытку еще и какому-то другому лицу. Это будет сигналом, что письмо Каваи отправлено из Мукдена. Если письмо задержится — надо быть настороже. Сам Одзаки за письмами ходить не должен, для этого надо подобрать человека.
Был конец октября, когда Каваи Тэйкити уехал в Мукден по заданию Джонсона. Прошел всего только месяц, как началась оккупация Маньчжурии, а доверенный человек Рихарда Зорге уже получал информацию от… начальника штаба Квантунской армии.
Первое же письмо, полученное от Каваи, показывало, насколько серьезный характер принимают события в Маньчжурии. Квантунская армия, приведенная в боевую готовность, расширяет зону оккупации и продвигается к границам Советского Союза и Монгольской Народной Республики. Командование Квантунской армии обратилось к правительству с предложением создать в Маньчжурии самостоятельное государство, независимое от Китая. В Токио это предложение встречено одобрительно. Командующий генерал Хондзио постоянно совещается с представителями японского генерального штаба, а также с посланцами военного министра генерала Араки.
После первого сообщения от Каваи долго не было вестей — ни писем, ни предупреждающих открыток. Все выяснилось несколько позже — начальник штаба Квантунской армии Итагаки тайно покинул Мукден, и Каваи лишился источника информации. К следующему пространному письму было приложено несколько газетных вырезок. В них сообщалось о похищении бывшего китайского императора Генри Пу-и, последнего императора Пинской династии. Пу-и было пять лет, когда революция сбросила его с трона. Двадцать лет он был не у дел, жил в Тяньцзине, а теперь им вдруг заинтересовались японцы.
Второго ноября в тяньцзинской газете «И-ши» появилась сенсационная заметка: «Новый мэр Мукдена и начальник особой японской миссии полковник Доихара тайно прибыл в Тяньцзин. Он разрабатывает план похищения бывшего китайского императора Пу-и, как известно, живущего в Тяньцзине».
Следующая вырезка была помечена 4 ноября 1931 года. Китайская газета под заголовком «Тайный визит Доихара в Тяньцзин» сообщала новые подробности о визите японского разведчика в Тяньцзин:
«Полковник Доихара прибыл в Тяньцзин по приказу военного министра Японии генерала Араки, чтобы убедить Пу-и создать и возглавить независимое правительство Маньчжурии».
Еще через день та же газета извещала о новой сенсации: «Бывшему императору Пу-и доставили корзину с фруктами, где оказались две бомбы, которые, к счастью, не взорвались. Одновременно Пу-и получил несколько угрожающих писем от штаба тайного общества „Железа и крови“, от тяньцзинского отдела китайской компартии и от других неизвестных лиц».
Здесь же сообщалось, что в Тяньцзине были беспорядки, возникла перестрелка, но японское консульство известило бывшего императора: оно примет особые меры предосторожности, которые не позволят совершить покушение на его жизнь. «Тем не менее Пу-и предпочитает не выходить из своего дома», — писала газета.
И наконец, последнее сообщение:
«Вчера в три часа дня небольшой японский катер ушел вниз по реке, имея на борту нескольких штатских лиц и группу сопровождающих японских солдат. Предполагают, что на этом катере был похищенный бывший император Пу-и. Он был тайно увезен в автомобиле на пристань, откуда на катере в сопровождении вооруженных солдат под командой полковника Доихара бывший император доставлен на японский пароход „Имадзи Мару“».