Помимо всего прочего, перед гильдией восстала важная проблема — отсутствие провианта и укрытия. Если с водой проблем не было, ведь ее, с помощью своей способности, мог добыть Молчанов, то с пищей и жильем все было сложнее. Имеющийся у меня провиант мы с парнями решили оставить девушкам, а про остальное договорились подумать завтра.
Я захотел перестраховаться и предложил установить патруль, вызвавшись первым в очереди.
Звезды на небе сияли ярко. Синие, красные, белые, желтые, тусклые, яркие, большие, маленькие — миллионы огоньков сверкали недостижимо далеко от меня. Огромный неизведанный мир с неисчислимыми годами историей, и маленький робкий человечишка, не проживший и половины века. Пестрая вуаль ночи поила душу красотой и в то же время душила ее гнетущим чувством бренности и ничтожности человеческого бытия.
Что есть я? Почему есть я? Имеют ли смысл эти вопросы? Смогу ли я ответить на них? Должен я следовать своей мечте или непоколебимо исследовать мир? Что мне нужно делать? Что есть жизнь?
Подобные вопросы часто преследовали меня. Из-за этого я, вероятно, слишком много размышлял касательно своего существования.
Что не удивительно, большинство моих мыслей было посвящено моему окружению. Я все гадал и пытался понять, почему люди поступают так, как поступают, что ими движет, чего они хотят достичь. Мне всегда было интересно, как люди справляются с проблемой отсутствия смысла.
Как можно беззаботно действовать, не понимая в полной мере своей среды? Лично меня никогда не устраивали человеческие знания касательно нашего мира. Их банально слишком мало. Однако, к моему удивлению и в последующем к раздражению, большинство людей это совершенно не заботит.
Что же в этом плохо?
Как бы людям того не хотелось, но мир не крутится вокруг них. Вероятно, многим эта мысль покажется довольно очевидной — и это правда — однако в ней все же кроется большая глубина, чем кажется на первый взгляд.
Человечество живет обществом. Даже самые наши незначительные дела отражаются на нем. Это прозвучит забавно и вероятно абсурдно, но, если бы, например, вместо прогулок или прослушивания музыки, все люди решали бы математические, биологические, физические задачи, то наши знания о мире продвинулись бы намного вперед по сравнению с тем, что мы имеем сейчас. Само собой, в нынешних реалиях это невозможно, ведь человек не робот, не испытывающий усталости. Однако с помощь кибернетической модификации, подавляющей чувства и улучшающей наши вычислительные способности, мы бы могли познавать вселенную с невероятной скоростью. Возможно, в ее основании кроется что-то важное, что-то, что нам нужно знать. В любом случае, жить в том недостатке знаний, который существует сейчас, кажется мне невыносимым.
Я хочу знать, что есть я и что привело к моему появлению. Мне мало знаний о молекулярном бульоне несколько миллиардов лет назад, недостаточно информации о появлении репликаторов и их дальнейшей репликации, которая дала начало жизни на Земле, мало предположений о том, как возникла Солнечная система. Этого всего еще недостаточно, чтобы делать выводы.
Но что делают люди вокруг?
Большинство из нас озадаченно собственными заботами, рутинными вопросами о том, какую палку колбасы лучше купить, какой день выбрать для похода к косметологу, кто нам больше нравится: Пастернак или Мандельштам.
Именно эта озадаченность нашими собственными заботами позволяет существовать хаотичному и глупому обществу.
Если бы каждый человек, вместо похода в кино или клуб, задумался о том, как живет его дальний и ближний, подумал бы о том, нужна ли ему помощь, мир был бы лучше.
Аргумент озабоченных собой против данных высказываний гласит, что все эти дела никак не мешают человеку заниматься, например, благотворительностью или полезной общественной деятельностью, на что стоит сказать, что такой ресурс как время не вернуть обратно. Если предположить, что существо А всю жизнь занималось полезными делами в отношении общества, а существо Б только иногда, то можно сделать совершенно очевидный вывод, что А принесет обществу больше пользы, чем Б.
Способен ли на это человек? Нет, а потому человек должен исчезнуть.
Вероятно поэтому я и ненавижу людей. Не потому, что они не идеальны, а потому, что не стремятся стать лучше.
Отсчитав за сколько сгорал небольшой сук, я прождал шесть таких деревяшек, прежде чем разбудить Канеки. Денис помог мне снять латы, и я лег отдыхать. Спать, правда, я решил в шлеме. Его мягкая прокладка была хорошей альтернативой подушке.
Я оказался в ванной и увидел стоящую напротив зеркала мать. Ее отражение заставило меня ужаснуться. Я видел в нем нечто, что имело страшные черные глаза. В них нельзя было различить ни зрачка, ни склеру — они были сплошной черной вуалью. Существо резко повернуло ко мне голову. Испугавшись, я выбежал из ванной комнаты и побежал на улицу. Темная ночь царила там и ни единый фонарь не работал. Мертвая тишина давила на меня, и я не был в состоянии пошевелиться. Со всех сторон меня окружили черноглазые твари. Я пытался закричать, но это привело к тому, что я начал задыхаться.
Пробуждение было резким. Я снял шлем и протер лоб. Успокоившись и протрезвев, я увидел сидящую напротив Таню.
Светало и небо наполнялось голубизной. На запад под песни ранних птиц ползли пушистые как овечки, кучевые облака и первые лучи солнца падали внутрь донжона, играя бликами на металлических латах.
Рудольф подсела ближе и погладила меня по голове. Я невольно упала к ее груди.
— Кошмар? — спросила у меня девушка.
— Угу.
— Держи, — Руди просунула мне бурдюк.
— Спасибо.
Я утолил послесонную жажду и взглянул Тане в глаза. Девушка ласково улыбалась мне и постукала по своим коленкам. Я прилег.
— Наконец-то мне удалось это сделать, — довольно заявила Рудольф, перебирая пальцами мои непослушные волосы.
Я наблюдал за тем, как медленно восходит солнце.
— Давно проснулась? — тихо спросил я у Рудольфа.
— Скоро будем будить остальных.
Руди была последней — а значит давно.
Несмотря на то, что я отошел от кошмара, сердце мое было все еще неспокойным. Причиной этому была Таня.
Перед тем, как попасть в этот мир, я был очень расстроен. По сути, я разочаровался в реальной жизни и сбежал от нее, надеясь, что здесь что-то может измениться.
Теперь я думал: почему же Руди здесь?
— Таня… — посмотрел я девушке в глаза.
Рудольф склонила голову и ее волосы коснулись моей щеки. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, прежде чем я спросил:
— Почему ты здесь?
Таня улыбнулась и прикрыла мне глаза ладонью левой руки, правой рукой она продолжала гладить мои волосы.
— Просто… — Рудольф вдруг замолчала.
Я привстал и увидел наполненное страхом и переживанием лицо Тани. По ее румяным щекам покатились слезы. Девушка прикрыла руками лицо и отвернулась.
— Не смотри, — тихо сказала она.
Меня накрыло волнение. Тело оцепенело, а голова перестала соображать. У меня не было ни единой идеи касательно того, что я должен сделать.
Я прекрасно осознавал причину этого плача. «Почему ты здесь?» — это был глупый вопрос, который вырвался из-за моих переживаний. Мне не хватило ума, чтобы сдержаться — и теперь я пожинал плоды своей тупости — горькие слезы одного из самых дорогих мне людей.
Конечно, я все знал. Рудольф, как и я, бежала от чертовой реальности. Таня страдала от страшных болей в суставах, ее мучала ужасная болезнь — ревматоидный артрит.
Несмотря на то, что Руди старалась не показывать своей боли и редко делилась переживаниями с окружающими людьми, все чаще и чаще я замечал в общении с ней нарастающую печаль и давящий ее сердце страх необратимых последствий артрита. Я знал, что Таня тратила много денег на лечение своего недуга. Однако эффекта почти не было.
Однажды Рудольф сказала: «Я просто балласт для своей семьи и для самой себя. Ночами я плачу от невероятной боли, а днем вынуждаю себя улыбаться, чтобы никто не замечал, что со мной что-то не так. У меня нет возможности погулять с племянницей, я не могу сходить с мужем на свидание. Я медленно и болезненно угасаю. От меня одни проблемы. И это необратимо».