Прекрати… Прекрати это! Остановись!
Голова ужасно заболела, а ноги подкосило так, что я больше не был в состоянии стоять. Веки потяжелели, и я начал постепенно терять связь с внешним миром, пока окончательно не отключился.
Глава 7
Мое детство было самым обычным и почти безмятежным. Родители любили меня и старались давать все то, что нужно ребенку для нормального развития. Первые лет двенадцать все было хорошо, если обозначить за «хорошо» жизнь обыкновенного ребенка в современном мире. В общем, было как у всех: садик, школа, друзья, десятки знакомых, ребяческие авантюры и неприятности, добытые в них, нудные уроки, драки и мультики после полудня. Вся вселенная вокруг не имела значения. Я видел лишь малую крупицу сущего.
Однако в итоге все изменилось…
Не было никакого переломного момента, важного события, «иррационального страха», все происходило само собой, так, словно мне это было изначально предначертано.
Я просто спрашивал себя «почему?» и «зачем?». Поначалу даже получалось давать ответы, которые казались вполне очевидными. Например:
— Зачем мне учиться?
— Чтобы получать знания.
— Зачем мне знания?
— Чтобы реализовать себя в жизни.
— Зачем мне реализовывать себя в жизни? А что вообще есть жизнь? И что есть Я?
Мне приходилось по-разному подступаться к этим вопросам, но результат это не изменяло — я достигал точки непонимания, преодолеть которую мне не хватало знаний. Эта проблема мучила меня — она до сих пор не покидает моей головы — и я начал интересоваться и пытаться ответить на волнующие вопросы.
В своих поисках я наблюдал за людьми, желая понять, как они справляются с этой неопределенностью человеческого бытия. Однако чем больше я это делал, тем сильнее разочаровывался в них.
Так уж вышло, что большинство людей, которых я встречал на своем пути, совсем не заботились вопросами, казавшимися мне крайне важными. Почему-то их умы были поглощены совсем другим — тем, что я считал, совсем не заслуживало внимания, ибо что может быть важнее, чем добыть понимание места, в котором мы действует, иначе говоря, живем.
Глагол «живем» имеет для меня особенное значение, он подразумевает под собой совокупность человеческих действий на протяжении всей нашей жизни. По сути, я спрашивал себя: «Зачем я действую? Для чего? Если я не могу ответить на эти вопросы, значит ли это то, что моя жизни не имеет смысла? Если никто из людей не может ответить на этот вопрос, значит ли это, что жизни всего человечества не имеют смысла?»
Существует несколько фиктивных — успокаивающих ответов, которые люди могут дать на вопрос относительно человеческого бытия.
«Человек сам определяет себе смысл» — один из самым распространенных вариантов, с которым я сталкивался. Однако на встречный вопрос «почему» никто не сумел мне дать вразумительного ответа. Дело в том, что человечеству банально не хватает знаний, чтобы подкрепить подобные заявления. Для того, чтобы это сделать, нам нужна достоверная гарантия того, что у человека нет «внешнего» смысла — то есть который задал ему «создатель». Возможно ли добыть такую гарантию? С оглядкой на сегодняшние возможности людей — вряд ли. Что же касательно будущего? Трудно сказать какими возможностями будет обладать человек или существо, пришедшее ему на смену в будущем, поэтому у меня нет конкретного ответа и на этот вопрос. Но в любом случае, это просто гипотезы и домыслы, которые ничего не смогут гарантировать. Поэтому тезис о том, что человек сам себе смысл — не более чем слова верующего, который в них верует — до тех пор, пока он не предоставит доказательственную базу.
«Смысл человека трансцендентен» — еще один популярный ответ. С ним дела обстоят так же, как и с предыдущим вариантом. Он банально не имеет никакой доказательственной базы. В него просто можно верить или не верить. Будь то Бог в лице всемогущего существа или Вселенной, будь то Макаронный Монстр или Зеленые Человечки — пока никто не смог предоставить доказательства их существования. Что же касается принципиальной непознаваемости таких существ, которая и не позволяет предоставить аргументы в пользу их существования, — этот вопрос я отношу к другому варианту, который будет следующим.
«Жизнь непознаваема, а следовательно вопрос о смысле бытия не имеет смысла» — данной позиции придерживаются иррационалисты. С ней дела обстоят ровно так же, как и с предыдущими: доказать иррациональность — невозможно. Поклонники иррационализма скажут, что недоказуемость иррациональности и есть ее суть — и окажутся в этом утверждении правы, с тем уточнением, что мы говорим о существующем разуме и его методах познания, которыми он располагает для изучения мира вокруг. На самом деле не так важно, сможет ли человек или существо, последующее за ним, познать иррациональные явления и «доказать» их существование или за теми иррациональностями будет стоять нечто «более иррациональное». Важно лишь то, что мы не можем признать правоту иррационализмов и аргумент о том, что доказать иррациональность невозможно по определению играет не против нас, а против них самих. С учетом того, что гипотетически человечество может развиваться бесконечно, мы можем предположить, что оно либо достигнет истины, либо будет бесконечно к ней стремиться в силу иррациональности этой самой истины. Однако сколько бы времени не потребовалось, мы все равно не сможем констатировать факт того, что истина непознаваема. Этому будет препятствовать банальный вопрос — «почему?». А почему вон там, за поворотом в несколько тысяч лет мы все-таки не доберёмся до истины?
«Внешнего смысла просто нет» — эта позиция от предыдущей отличается тем, что отрицает не познаваемость смысла, а само существование смысла. Как бы смешно это не звучало, но дела остаются ровно такими же, как и прежде. Обоснований этому утверждению просто-напросто не существует. В эту версию можно верить или не верить — как и во все предыдущие.
Значит ли это, что смысл познаваем и что он существует? Конечно же нет!
Если посмотреть на то, как зародилась жизнь, то с большой вероятностью можно сказать — она возникла случайно. И все же, пока вся каузальная цепь не будет определена — и тут же стоит передать «привет» иррационалистам и упомянуть, что вообще-то не факт, что вся жизнь может быть определена — мы не можем говорить ни о случайности, ни о неслучайности.
Нужно ли человеку задаваться этим вопросами?
Я бы сказал, что стремиться понимать мир — это разумно. Можно прибегнуть к абсурду и допустить вероятность того, что христиане правы и что грешников ожидает Ад, а праведников — Рай. Предположим, что существует возможность доказать эту догму. В таком случае, тот, кто это сделает, обеспечит львиной доле человечеству тепленькое местечко в Эдемском саду. Хотя, конечно, не стоит воспринимать эту фантазию на полном серьезе. Я лишь хочу сказать, что для действий в определенном пространстве нужно понимать, что именно это за пространство, если мы хотим претендовать на какую-то высшую разумность.
На самом деле важны не столько смысл и правильность поступков в контексте этого смысла, сколько стремление к ним. Познание окружающего мира дарует нам много возможностей, которые мы сможем использовать себе во благо.
Я наблюдал за людьми, изучал их позиции и благодаря этому осознал, как убог наш мир. Даже несмотря на то, что я стремился к иному, невольно я столкнулся с другими проблемами: отсутствие общности и наличие мешающих человеку чувств.
Эти проблемы могут показаться несвязными, но на самом деле это не так. К сожалению, один человек не может располагать необходимым количеством ресурсов и знаний для основательного познавания мира. Для того, чтобы достичь максимальной эффективности, человечеству нужно задействовать как можно больше людей для решения этой проблемы. Однако этому препятствует наш внутренний эгоизм. Каждый стремится к удовлетворению личных потребностей и игнорирует сторонние, если они противоречат друг другу. Существует этот эгоизм на почве человеческих чувств, которые индивидуальны и отличаются от чувств других индивидов, это не позволяет людям понять друг друга в необходимой мере. Из-за этого общество состоит из других более маленьких обществ, которые порой противоречат друг другу или просто не нуждаются во взаимодействии. Это, как следствие, приводит ко всевозможным социальным проблемам.