Во-первых, у меня появились две новые способности: Гравитационное лезвие и Гравитационный щит. Я испытал их при первой же возможности — когда мое тело достаточно окрепло, чтобы я вновь мог управлять жизненной энергией. Гравитационное лезвие накладывало на меч баф, добавляющий клинку определяемую мной дополнительную длину в виде специальной гравитационной аномалии, также увеличивающей урон и позволяющей мне рассекать почти все что угодно, включая некоторые вражеские способности. Действовала способность около минуты и требовала десять минут на перезарядку. Гравитационный щит создавал вокруг тела аномалию радиусом в четыре метра, отталкивающую все, что считалось мной или врагом, или вражеской атрибутикой. Способность работала по принципу зарядов. Испытав ее, я узнал, что количество зарядов равнялось двум. Перезарядка первого заряда требовала около десяти минут. Полный же откат способности требовал примерно пятнадцать минут.
Во-вторых, способности больше не требовали словесно-звуковых ассоциаций для своего высвобождения. Иначе говоря, мой уровень владения жизненней силой повысился и мне больше не требовалось произносить название способности, чтобы применить ее. Трудно было говорить о том, почему это произошло, но можно было предположить, что на это повлияли события в Визе.
Остальные члены гильдии также получили новые умения и возможность призывать их без произношения названия. Но ничего не было известно о новых способностях Мише. Молчанов заперся в своей комнате и избегал всяческого контакта с нами.
В голове весь день царил хаос. Я пытался разложить мысли по полочкам, но это дело давалось мне с большим трудом.
Меня одолевало много домыслов касательно снов. Сюжет про эльфийского лорда оказался отнюдь не простым плодом моего подсознания. Днем я попросил у капитана Ланселя карту, на которой сверил названия эльфийских городов с теми, что фигурировали в моем сне. Они оказались истинными. Однако это доказательство можно было парировать тем, что эльфийские города могли отложиться в моей голове, когда я впервые увидел карту Альмира в доме у Диона. Что окончательно доказало мое допущение о независимости увиденных мною снов, так это некоторые подтвержденные Ланселем известия об эльфах, которые я просто не мог знать. Например, о существовании сказки под названием «Синман Мореход», или о великой кузнице Оркада, о деревьях сильтэл и Бурептице. Правда, кроме того, что я убедился в правоте своих суждений касательно снов, продвинуться к разгадке о их природе мне не удалось. Сюжет о Мэнэнлаэйе — как и сам Мэнэнлаэй — не был знаком ни Ланселю, ни некоторым другим личностям, у которых я имел возможность поинтересоваться. Кроме того, помимо меня никто больше не видел такого характера сны. Можно было предположить, что они были связаны с моим глазом и силой, что таилась внутри меня, однако дальше этого допущения я не зашел, ибо и сама эта сила вызывала уйму вопросом, ответов на которые у меня не было.
Еще одной болезненной вехой, о которой, вопреки всем мои усилиям, я не мог не думать, было предательство Регер. Я все никак не мог понять, чем руководствовалась эта сумасшедшая баба. Все те речи, что эта тварь изрекла, не давали мне ни малейшего представления о том, что творилось в ее голове. Я искренне возненавидел эту больную за то, что она сделала. Однако больше, чем Регер, я ненавидел именно себя. За наивность и глупость, которые позволили Агате и ее подельникам так обойтись с нашей гильдией. Теперь я понимал, насколько слеп был в своей любви. Мне стоило заподозрить ее еще в Регране, по ее прибытию или хотя бы после нападения химер, когда она якобы осталась одна.
Черт тебя подери, Поднебесный! Как можно быть таким идиотом?!
Произошедшее слишком тяготило меня и мне не удавалось прийти к какому-либо заключению. Я желал отмщения и в то же время понимал, что на мне лежала не меньшая ответственность за случившееся.
Вечером, после неудачной попытки заснуть, я вышел подышать свежим воздухом на переход между башнями. Там я вновь встретился со Спартак.
— Что? Не спится серому кардиналу?
— Типа того. Тоже самое?
— Ага.
Я подошел ближе к Кире. Мы оба смотрели на север, на черный поток силы, что был отчетливо виден даже ночью.
— Что это за хрень? Что там вообще происходит? — заговорил Спартак.
— Без понятия.
— Ну это само собой. Кажется, ты говорил, что там находится страна гномов… Как ее там…
— Ниир.
— Ага. И что с ней стало?
— Без понятия.
— Ну это само собой… Стоп. Кажется, мы повторяемся.
— Определенном повторяемся.
Мы замолчали. Я опустил свой взгляд на город. Отсюда открывался отличный вид. Сегодня я дал прозвище Гранбургу — черный город башен. Черный — потому, что большинство его зданий были возведены из черного кирпича, материал для которого добывался на восточном карьере. Городом башен — ибо здесь их было неисчислимое количество. Высокие и еще выше — черные пики устремлялись ввысь, подобно деревьям хвойного леса.
На узких улицах царила зловещая тишина, лишь изредка можно было услышать лязганье лат патрульных, ходящих во дворе замка. Днем в Гранбурге тоже было тихо, а людей на улицах для поселения такого размера слишком мало. Жители были напуганы, а потому покидали свои дома только по крайней необходимости. Ко всему прочему, их бросил бургомистр, который якобы отправился в Великград за помощью.
— Почему ради людей?
— Что?
— Сегодня утром ты сказал «ради товарищей, ради людей».
— Ну а ради кого еще?
— Ладно я со своими идеями взаимопомощи. Обычная выскочка, которая хочет казаться героем. А у тебя какие мотивы? Не проще ли было сбежать? Хотя, наверное, я знаю, что ты скажешь.
— Зачем тогда спрашиваешь?
— Хочу понять, насколько предсказуем серый кардинал.
— Наверное, все случилось тогда, когда произошло разногласие между тобой и Ямадо. Ну как разногласие… Вы едва не прибили друг друга. Ты ведь не знал, что у тебя есть эта сила? По сути, Ямадо тогда убил тебя. Тебе просто повезло. В тот момент я не сомневался, что это был твой конец. И я понял, что эта игра сумасшедшая. Думаю, тогда каждый это понял. Просто всем было так страшно, что они закопали эту мысль глубоко в голове, стараясь концентрироваться на чем-то другом, словно ничего и не случилось вовсе. Во всяком случае, так сделал я. Ну а бой с химерой расставил все точки над і. Я понял, что этот мир не то, что просто не отпустит нас, он заставит пройти нас через боль и страдания. Ну а в таком случае, если мы остаемся здесь, если дальше нам предстоит сражаться с этим чертовым Темным королем, то что еще остается? Сомневаюсь, что мне удалось бы сбежать. Ну а ради людей… считай, что я проникся твоим духом. Кажется, человечеству и правда потребуется наша помощь.
— Не уверен, что мы сможем оказать человечеству этого мира существенную пользу.
— Посмотрим. Ну так что, насколько я предсказуем?
— Откровенного говоря, я ожидал, что ты начнешь распространяться о мужском долге.
— Ну, от части так и есть, ведь настоящий мужчина…
— Прекрати. Дальше я и сам знаю.
— Как скажешь.
— К слову, хотел спросить, куда делся меч Диона?
— Мы передали его Ланселю. Он сказал, что вернет его роду Мивари.
— Мивари?
— Да, кажется, Дион был выходцем этой семьи.
— Хорошо, что удастся вернуть оружие родне Диона. И еще. О моей силе мы успели поговорить. Что насчет твоей? Что это было за синее свечение?
— Облик бога грома. Так называется эта способность. Она появилась у меня после того, как химера в Регране поразила меня свои лучом. То есть, она появилась не потому, что в меня попали электрическим лучом, а скорее из-за того, что я был в критическом состоянии. Такой вывод я сделал, основываясь на опыте пробуждения твоей силы.
— Звучит вполне себе вероятно. Так значит, тогда ты ходил тренировать ее?
— Да. Она требует слишком много энергии и времени для активации, но хотя бы без названия. Правда, теперь так со всем.
— Сколько сейчас тебе нужно времени для ее активации?
— Чуть более минуты.
— И как долго ты можешь продержаться в такой форме?