— Рэймонд, — в голосе доктора Брунера слышалась настойчивость, — тебе нечего здесь делать. Вернись домой.
Пациент с ранцем не обратил на него внимания. Его карандаш продолжал бороздить тетрадную страничку. Чарли быстро прошагал мимо странного репортера, не замечая его, и взялся за ручку дверцы.
— Бедненькая, — сказал Рэймонд.
Чарли поднял голову.
— Это вы мне?
Но Рэймонд даже не смотрел в сторону Чарли. Внимание его было приковано к блокноту, и обращался он к его страницам.
— Ну вот, на этих сиденьях кожа не такая… На самом деле… она коричневая… А эта, бедненькая, красная…
В первый раз Чарли посмотрел на Рэймонда. Перед ним стоял невысокого роста человечек неопределенного возраста. Возможно, чуть больше сорока. Вид у него был совершенно безобидный. Как и все пациенты, одет он был чисто и скромно, в ситцевую рубашку с коротким рукавом и хлопчатобумажные брюки, подпоясанные почти на уровне груди. Из кармана его рубашки выглядывал пластмассовый пенал, набитый карандашами и шариковыми ручками. В его прическе явно чувствовалась рука казенного парикмахера. Кое-где волосы были прилизаны, в других местах стояли торчком. Тем не менее выглядел он опрятным и ухоженным.
В чертах его лица не было ничего примечательного: небольшие черные узко поставленные глаза, мясистый нос. Единственное, что сразу бросалось в глаза, это полное отсутствие выражения. Казалось, что это лицо никогда не хмурилось и его не посещала улыбка. Оно напоминало физиономию с детского рисунка, спокойную и безжизненную.
Чарли улыбнулся и слегка покачал головой. Этот псих позабавил его.
— Знаешь, — сказал он Сюзанне, — сиденья действительно раньше были коричневые. Когда я был совсем маленьким.
— И, и, — Рэймонд продолжал быстро говорить бесцветным голосом, будто с самим собой, — вы пользуетесь пепельницей, потому что… потому что… она здесь для этого. Это настоящая кожа, и она… за нее не жалко руку отдать.
Улыбка сошла с лица Чарли, сменившись изумлением.
— Боже, — прошептал он. — Отец часто говорил «не жалко руку отдать» и про пепельницу.
Он пристально посмотрел на пациента, который стоял, уставившись в свой блокнот. Вдруг Рэймонд неожиданно поднял голову, и их взгляды на мгновение встретились — ничего не выражающий взгляд Рэймонда и спрятанный под черными очками взгляд Чарли. Но только на мгновение, потому что внимание Рэймонда немедленно переключилось обратно на блокнот.
— Пойдем со мной, Рэймонд, — настаивал доктор Брунер. — Этим людям надо ехать.
Какое-то смутное предчувствие шевельнулось в голове у Чарли.
— Тебе знакома эта машина? — резко спросил он у Рэймонда.
Рэймонд вдруг сцепил руки и стал судорожно сжимать и разжимать их, но ему мешали блокнот и карандаш.
Страх отразился на его бесцветном лице, и он в отчаянии посмотрел на доктора Брунера, ища помощи. Но взгляд психиатра был таким суровым, что Рэймонд опустил свои наполненные ужасом глаза.
— Ты! — более решительным голосом проговорил Чарли. — Откуда ты знаешь эту машину? — Он сдернул очки, и Рэймонд был вынужден смотреть ему прямо в глаза.
Худое тело Рэймонда задергалось, как будто через его спинной мозг пропустили ток. Глаза его заметались из стороны в сторону, избегая направленного прямо на него пристального взгляда Чарли.
— Я… не… знаю… — лишь промычал он едва слышно.
— Черта с два, ты не знаешь! — вскричал Чарли. — Откуда ты знаешь? — Он шагнул к Рэймонду, и тот в ужасе отступил назад.
— Достаточно, мистер Бэббит, — вмешался доктор Брунер. — Вы его возбуждаете. Вы…
— Пожалуйста, Чарли, — поддержала Сюзанна.
Теперь Рэймонд переводил взгляд с Сюзанны на доктора Брунера, с доктора Брунера на Чарли. Казалось, какая-то мысль запечатлелась в его голове. Он расцепил руки и снова начал судорожно записывать что-то в свой блокнот, одновременно бормоча себе под нос:.
— Бэббит Чарли. Чарли… Бэббит. Чарли Бэббит, один-ноль-девять-шесть-один. Бичкрест-авеню.
Чарли окаменел.
— Откуда ты знаешь этот адрес? — пораженный, вымолвил он.
Рэймонд понурил голову. Он говорил так тихо, что слова с трудом можно было разобрать:
— Я знаю почему, Вот почему.
Непонятно. Чутье подсказывало Чарли, что он выследил свою почти парализованную жертву. Он повысил голос:
— Потому что… почему?
Голова Рэймонда дернулась, как будто Чарли задел какую-то невидимую веревочку, и он посмотрел Чарли прямо в глаза. Лицо его не выражало ничего, кроме смятения — ни вопроса, ни ответа. Никакого контакта.