- Изу...
- Шшш, - Сато наклонился и забрал его ответ губами, так и не узнав, каким же он был.
***
- Ки...Изу. Неужели нет выхода...Абсолютно никакого?
Рен сидел рядом с Изумо на кровати, поджав под себя босые ноги. Голова Изумо покоилась у него на плече, рука расслабленно обнимала за талию. Как бывало всегда у них. Сато был гораздо сильнее, взрослее, опытнее, а вот держался за Аллена, словно ребёнок за любимую маму. Нуждался в нём. В его доброте, в его ласке, в его заботе, мифическом спокойствии и уверенности, что всё будет хорошо. Теперь казалось, что это всё разбито вдребезги, но в тоже время словно склеилось вновь, заново наперекосяк, иррационально и неправильно, минуя все понимания, разумные надо или неприемлимо, минуя всё. Аллен наверное никогда бы не смог стать другим. А может он и был каким - то другим, точно таким же шибанутым на всю голову как его подружка Морен. Или любовь творит с людьми странные вещи чудеса, потому что сострадание Рена пересилило всё остальное. Осталось только сочувствие, страх за него, беспокойство, понимание, что он не может причинять Изумо боль, обладая пониманием, что ему и так больно, а дальше болеть просто некуда. Хреново, паршиво и вот так филосовски никак. Обычно в этом состоянии слабые личности пускают себе пулю в висок, а сильные как - то продолжают продолжать. Без веры, без надежды, без понимания. Просто потому что они не умеют иначе.
А Рен наверное и вовсе не умел. Сломай он себе руку, в тот момент когда Изумо порежет палец, ведь забудет про всё на свете, ринется спасать, перевязывать, забудет про собственную боль, начнёт хлопотать как наседка, и это смешно временами, смешно и паскудно понимать. Знать, что нельзя этим пользоваться. Должен был отпустить, а отпустить не может и вот теперь...Ничего и не изменилось особо. Изу готов был в ход все уловки и приёмы пускать, а тут даже и пускать не приходилось. И непонятно, что содержится в голове Рена. Какая лава внутри кипит, что за компот там сейчас вариться? Не расскажет, не объяснит, не продемонстрирует.
Точно так же как Изумо, каждый из них жил своими пониманиями, как справляться со всем этим. Чем могли, делились, всё остальное предпочитали не вываливать.
- Я не знаю, Рен, - с тяжёлым вздохом отозвался Изу.
Он курил и стряхивал пепел на ковёр, но теперь и ему и Рену было на это наплевать. Они сидели, обнявшись, странно близкие, странно далёкие, перехватывали друг у друга затяжки.
На тумбочке стояла початая бутылка вина к которой оба прикладывались из горла, без желания бежать за бокалами, пепельница оказалась доверху полна хабариков и в спальне было не продохнуть от дыма. Даже открытое окно не спасало.
- Откажусь работать на организацию, меня уберут. Но перед этим доберутся до тебя. Я всегда ходил по лезвию бритвы, просто теперь это лезвие стало очень тонким.
- Это из - за меня? - глухо спросил Рен.
Изу затушив сигарету, привлёк его к себе.
- Из - за меня. Наёмный убийца не должен иметь близких связей. Это делает его уязвимым. Я нарушил это правило. Во всём только моя вина.
- Ты сожалеешь?
- О чём? О том, что мы вместе? Нет. Повторись всё снова, мой выбор не измениться. Сожалею только о смерти Азуми. Это то, о чём я буду скорбеть, имею на это право или нет, но...
Рен закрыл его губы поцелуем.
- Не надо, - попросил он. - Не говори об этом. О ней...Не надо.
- Я люблю тебя, Изу. Даже если это так больно, любить тебя. Господи, как бы я хотел изменить всё! - простонал он. - Но когда ничего нельзя изменить, надо принять... И от этого мне больно. Потому что я не могу это принять. И изменить не могу.
- И я не могу. Мечтал подарить тебе весь мир, а всё что способен дать, только боль. И сейчас продолжаю причинять её тебе. - проговорил Изу потерянно. - Так паскудно...Голову отключить нельзя.
- Могу по башке дать и вырубить... - мрачно пошутил Аллен и закрыл ему рот ладонью. - Хватит. Не будем поднимать... Попробуем. Мы встряли... Надо думать как выбираться. Тебя как из этого вытащить.
Изу коснулся губами его ладони, и мягко перехватив, бережно перецеловал пальцы, один за другим, от костяшек до каждой фаланги.
- Вытащимся, Рен. Я нас вытащу. Обещаю. Я придумаю способ. И когда придумаю, знаешь, что сделаю самым первым...
- Что?
- Встану перед тобой на колени. И буду стоять столько дней, сколько понадобиться, что бы ты смог меня простить.
- Шутишь?
- Нет. Я втянул тебя в жуткие вещи, причинил много зла. Я ничего не могу изменить сейчас. Ни компенсировать, ни исправить, только сожалеть и просить прощения, но ...Это слова. Без поступков - слова ничто. Поэтому я не скажу, я сожалею сейчас. Скажу это позже, когда придёт время. И не буду ожидать, что ты сможешь меня простить, но я постараюсь сделать всё возможное для этого.