Рен молчал несколько томительных долгих секунд.
Сато не ждал ответа, он знал, что Аллен понимает. Но ему было важно донести до него, что понимает и он сам.
- Ты прав, - медленно проговорил Рен, не сразу, видно было, что он действительно думает над этим. - Не знаю, придётся ли тебе стоять на коленях. Может и придётся. Я мог бы сказать, не говори подобных вещей, но я так не скажу. Рад, что ты это понимаешь. Ты сделал мне больно. Настолько больно, Изумо, что возможно однажды я пожелаю, что бы ты за это расплатился со мной. Не знаю, что станет ценой, которая меня удовлетворит. Может быть, на свете не будет такой цены, и я никогда не смогу тебя простить. Мы будем вместе, но смерть Азу, всегда будет стоять между нами. Возможно со временем, смогу простить, но не раньше, чем перестану болеть внутри...Я знаю, что ты сожалеешь, Изу. Знаю. Поэтому не надо оправдываться передо мной. Для меня это всё равно ничего не изменит. Ты просто это прими и я приму. Так как есть.
- Я тебя сильно поранил? - помолчав спросил Изумо, приняв всё точно так как сказал Аллен, понимая, что прощения не будет. Действительно не будет. Оставалось лишь надеется, что он сумеет это сделать однажды, со временем. И молиться, что бы в их отношениях ничего не изменилось. Но глупо было на это надеяться. Подобные вещи всегда оставляют след, шрам внутри.
- Нашёл о чём беспокоиться, - прошептал Рен обнимая его, и прижимая к себе крепко - крепко, и от этого движения, от этого объятия, от этой огромной целительной доброты, Сато стало окончательно паршиво.
- Я чудовище! - простонал он через зубы. - Какое я чудовище. Мой истинное отражение....Азу всё показала как есть.
- Она ошиблась - резко обрезал Аллен. - Для меня, ты Киёши. Урод, конечно порядочный, временами, как выяснилось, но ты - это ты, Изумо - Киёши. Не образ, не иллюзия. Со мной всё это время был ты...Настоящий. Так что...Забудь всё что она сказала. В мире не бывает только чёрного или белого. Люди не измеряются одной своей стороной. Вообще ничем не измеряются.
Губы Рена удивительно жёсткие и мягкие одновременно дарили покой и очищение от всей грязи мира.
- Рен я могу просить тебя, - проговорил Изумо дрогнувшим голосом и с силой сжал плечо своего возлюбленного, не в силах выносить его всепоглощающего света.
- Просить можешь. Исполнить не обещаю. - Всё же Аллен был совершенно удивительный парень, строгий и мягкий одновременно.
- Улыбнись мне, а?
- Улыбка человека дождя? - Рен на мгновение хмыкнул и Изумо с замиранием сердца ощутил былой далёкий отблеск, приправленный теперь бесконечной горечью.
- Да нет, просто улыбнись. Ты когда улыбаешься, жить легче.
Подаришь улыбку, а кажется, что у меня весь мир
- То есть подарить тебе весь мир. А у тебя ничего так с запросами. - Аллен усмехнулся, и Изумо замирая от счастья, осознал, что он... смеётся. Действительно, впервые смеётся по - настоящему. И от того стало так легко на душе, хорошо и спокойно, почти по - прежнему, и показалось, что вот сейчас...
Они действительно справятся. Справятся абсолютно со всем.
- А вообще знаешь, - Рен перестав ухмыляться, выпрямился и посмотрел на Изумо долгим взглядом, очень внимательным, вдумчивым, словно видел, что - то доступное лишь ему. Затем кивнул совершенно серьёзно, заставив Изумо на мгновение испытать страх.
- Обещаю, - сказал Рен. - Когда мы выберемся из всего этого дерьма. Ты станешь свободным, и я научу тебя улыбаться.
- Научишь. Вот только думать, как из дерьма выбраться - моя задача, малыш. Я нас в это втравил, я и вытащу, даже если это будет значить, отсутствие свободы. Но ты не прав Рен. Не у каждого человека есть выбор. Потому что выбирать между вот жизнью и смертью удивительно не справедливо, ты не находишь?
Рен ответил ему затравленным ничего не выражающим взглядом.
Всё он понимал. Можно было и не озвучивать. Прекрасно понимал. Впервые рядом с ним Сато ощутил себя непроходимым идиотом. Аллен всё понимал. И Аллен сделал выбор. Остаться с ним. Это понимание на секунду ошеломило собой, затопило сознание целиком и полностью.
А потом он просто навалился на Аллена безмолвно нежа, вминая в кровать, трусливо боясь даже думать о той цене, которую Рен заплатил собственной душой, согласившись пойти на это ради него, потому что любил. Действительно ЛЮБИЛ, как та сумасшедшая "слепая" мать, готовая покрывать преступление ребёнка, потому что это был ЕЁ ребёнок и плевать, она хотела на весь мир.