– Доказательство принадлежности функции четности… – Что он несет? К какому-то экспо… Язык сломаешь! – Это откуда? – Поди ж ты! Булева алгебра. – Век живи!.. Буль. Буль-буль. Ну, поехали! – Не забывайте и про ням-ням. Тем более вилки наконец-то доставили, теперь мы в полной комплекции. Фофан. Слыхали?! Фофаном негра зовут. Ничего, старик, у нас самый лучший поэт был негр.
А Петечка – камень, кремень, эдак дотянет до сладкого. Приготовил отдельный подарок. Прекрасный штопор: желтая юбка, рожица наверху.
– Но поскольку, Кирилл, мы тебя знаем как доброго мальчика, ты его скоро подаришь кому-нибудь.
– Или потеряешь, – вздыхает Анестезия. – Он все теряет.
– …Поэтому я поручаю штопор твоей жене, а тебе… – Петечка достает видавший виды, с деревянной ручкой, – еще один штопор. – Браво! – Чтобы дом был полная чаша! – Все сбудется, Петечка, твои тосты – как молитвы пра ведников – действуют безотказно, наверняка.
Хорошая свадьба. Но должно это напряжение – Кира – Вершинин, Анестезия – Сом – во что-нибудь воплотиться. Скандальчик будет?
А вот и он. С ожидаемой стороны. Елена Андреевна, новая Сомова женщина, решила себя проявить.
– Я когда оказалась в Москве, – э, да ты еще и того, нездешняя? – то обнаружила, что первые шаги мне предстоит сделать при участии мужчин…
Скажите-ка! Вот открытие!
– И что именно, миледи, вам удалось из задуманного осуществить?..
Ах, не связывайтесь, Анастасия Георгиевна!
Квартира, говорит. Квартира у нее на Остоженке.
Сом сидит, не шевелится. То ли стонет, то ли рычит. О, расскажите, давайте, выкладывайте, мы жаждем подробностей. Сом, Сомушка, не рычи.
– Подробностей? – Какая уверенная в себе мадам! – Квартира хорошая. Паркет. Настоящий. Не ламинат.
Да не этих подробностей! – Первый муж ее был, оказывается, архитектором из Румынии. Все ей оставил – свято-о-ой человек!
– Но! Все-таки! – восклицает Сом.
А что построил? – Она же сказала: квартиру. – Румын – молодец!
– А Сом, это о-о-о… Брутальность. Если мы когда-нибудь с ним расстанемся… – Елена Андреевна обращается к женской аудитории. – Вы должны попробовать. Обязательно.
– По этому поводу вам не следует беспокоиться, деточка, – отчетливо выговаривает Анастасия Георгиевна – какая она стала белая! – пот на лбу, опять выбирается из-за стола. Несчастный Кирилл в растерянности: тоже встал, потом сел.
Мила поворачивает голову в сторону туловища, но говорит, словно сама себе:
– Сколько же у вас слов… во рту!
Умница. Хорошую взяла паузу. Точно – будет порядок в шкафах. Девочка еще, а как сказала! Мол, не смеем вас больше задерживать, Елена Андреевна, ни минуты. Кирилл смотрит на Милочку с благодарностью. Туловище встает и твердой походкой – к выходу. Мимоходом Сома целует в лысину:
– Я ранима, – говорит, – чрезвычайно. До крайности.
Бывает. Нам будет недоставать Елены Андреевны, мы успели привыкнуть к ней и рассмотреть ее всю, оценили и тяжеловесную ее грацию, и жирок, и пушок, и изгибы, ямочки, – там, где спина переходит в…
– Это мужское у них, внекультурное! – шепчет Алена Кире, она видит, какими взглядами мы проводили туловище.
И то сказать: а какая корысть у Елены Андреевны в старом Соме Самойловиче, актере предпенсионного возраста? Сом ведь к ней перебрался как был, как ушел однажды на репетицию… Может быть, она с детства, с отрочества им любовалась по телевизору – там, откуда приехала к нам? Да и никакая она не Елена Андреевна, Олей ее зовут. Ничего мы не знаем на самом деле. Вот ничегошеньки.
Сидим, выпиваем, едим горячее. Но – тревожно. Такое чувство: что-то произойдет. Должно. Нет, вроде нормально все. Показалось. А показалось ли?
Расскажите театральную историю какую-нибудь, просят нас математики, всем в действительности неловко, Сома жалко, Анестезию… А где она?
Какую рассказать вам, ребята, историю? Про Епиходова? Нет, не эту, что вы подумали. У нас в театре несколько лет назад один артист начал играть Епиходова и помер, другого только ввели в роль – тоже помер. Кто теперь Епиходова согласится играть? Сняли спектакль… Не знаем мы, что рассказать.
Вот Петечка тихо просит официанта, не Фофана, а другого, белого, принести ему к мясу вина. Тот – громко так, на весь стол:
– Сейчас я подам карту вин.
– Да какую карту?.. Красненького принеси. Подешевле. – Эх, Петя-Петечка…
Алена болтает на свой манер: мужчина сотворен из праха, женщина из ребра, так что женщины совершенней… – На все у тебя, Аленушка, – простые, неправильные объяснения…
Что-то будет, что-то стрясется, вот-вот. Мы можем заблуждаться по разным поводам, но тут – стопроцентная интуиция: что-то точно сейчас нехорошее произойдет.