Платоновско-пифагорейское представление о душе бессмертной и, по существу, чуждой и враждебной физическому миру, вторит Хьюсу Дж. Калликотт, оказало глубокое влияние на европейское отношение к природе{14}. Этому способствовало и аристотелевское учение о природных иерархиях, в соответствии с которым низшие формы существуют для высших. Оно находилось в определенной связи с христианскими взглядами и поэтому было воспринято в средние века. Да и вообще антропоцентризм греческого мировоззрения во втором периоде развития античной философии перешел в христианство, соединяясь в нем с геоцентризмом.
Следует, видимо, признать, что в античной культуре имели место различные тенденции, и с постепенным забвением мифологии и попыток ее рационализации, предпринятой Платоном, называвшим праоснову звучащего мирового порядка «гармонией сфер»; эволюцией философии в сторону скептицизма, античная мысль все дальше отходила от природы и ее понимания. Этому способствовал и усиленный процесс урбанизации, что стало объектом критики и даже рассматривалось как определенный негативный символ в раннем христианстве.
В этих условиях настойчивые призывы стоиков оставались «гласом вопиющего в пустыне». Рушились традиционные формы единства человека и природы.
2. «Откуда, как разлад возник?»
Назревал разрыв человека с природой, такой разрыв, который, по Марксу, нуждается в подробном объяснении. Конечно, единство не было таким уж прочным и в прежние эпохи. Становление и развитие человеческого общества сопровождалось локальными и региональными экологическими кризисами антропогенного происхождения. Таковые имели место в истории развития многих культур. Достаточно вспомнить массовое уничтожение лесов в горных районах Апеннин, Динарских Альп, в горах Македонии и Греции. Образование пустынь, в частности Сахары, тоже связывают с человеческой деятельностью. Площадь орошаемых земель в Средней Азии в древности превышала современную, но орошение велось неправильно и привело ко вторичному засолению почв и засыпанию их подвижными песками. Гибель цивилизации майя, по мнению некоторых ученых, частично обусловлена слишком интенсивной обработкой нестойких почв тропического пояса.
Во всех этих случаях, как и в целом ряде других, противоречие между человеком и природой нарастало главным образом в сельскохозяйственной сфере. Новым фактором обострения экологического положения стало развитие капиталистического способа производства. Однако, поскольку основным идеологическим интегрирующим началом в европейской культуре в средние века и позднее был католицизм и влияние его простиралось на эпоху капитализма, некоторые исследователи видят причину современного западного экологически опасного отношения к природе в господстве мировоззрения, находящегося в русле этой религиозной традиции.
Основными чертами отношения человека к природе, которое присуще этой традиции, являются, по мнению А. Тойнби и Л. Уайта{15}, противопоставление духа человека его телу (плоти) и представление о том, что Бог санкционировал господство человека над землею и всеми живыми существами.
Что касается первого из этих тезисов, то он довольно традиционен, и, как известно, еще Ф. Энгельс в середине прошлого века писал о том, что чем больше будут люди сознавать свое единство с природой, «тем невозможней станет то бессмысленное и противоестественное представление о какой-то противоположности между духом и материей, человеком и природой, душой и телом, которое распространилось в Европе со времени упадка классической древности и получило наивысшее развитие в христианстве»{16}. Можно отметить, что и вдохновленное Ж.-Ж. Руссо течение «Назад к природе» было в какой-то мере негативной реакцией на господство данных религиозных представлений. Что же касается второго из приведенных тезисов, то он находит свое подтверждение в известном тексте из книги Бытия: «И благословил их Бог, глаголя: раститеся и множитеся, и наполняйте землю, и господствуйте ею, и обладайте рыбами морскими и зверями и птицами, и всеми скотами, и всею землею»{17}.
Точка зрения А. Тойнби и Л. Уайта встретила большое количество возражений, в том числе, конечно, и в религиозных кругах. Отмечалось, в частности, что цитированный отрывок из книги Бытия не санкция на покорение природы, что господство над природой следует понимать не как подчинение ее человеку, завоевание, обуздывание, а скорее в плане разумного владения планетой; слова же о «наполнении земли» имеют не обычный демографический смысл, а ориентируют на заботу об улучшении природы и приумножения ее богатств. В подтверждение данной интерпретации приводится другой текст из книги Бытия, где говорится о библейском предписании «возделывать и охранять землю» (речь, правда, в данном отрывке идет об Эдемском саде). Человек, к сожалению, не следует этому призыву, и отсюда вытекает, что бедственное состояние природы вызвано именно этим. Там же, где имело место строгое следование христианским заповедям, воздействие человека на природу, наоборот, было облагораживающим. В качестве примера изображаются монастыри как центры освоения необжитых земель.
Итак, нет расхождения между критиками и защитниками религии в том, что Библия ориентирует на господство человека над природой, хотя споры ведутся о том, что конкретно под господством понимать. В то же время несомненно, что в отличие от более поздней возрожденческой западной традиции христианской религии свойственен определенный скептицизм по отношению к преобразовательным и иным возможностям человека, поскольку верховным и истинным творцом мира остается бог. Немало поэтому известно случаев, когда церковь в эпоху ее могущества, руководствуясь своими догмами, препятствовала осуществлению важных природопреобразовательных проектов. Отголоски подобных представлений слышны и сейчас в утверждениях, что не надо выходить за границы освоения природы, определенные творцом, чтобы не усугубить экологическую проблему.
Очевидно, что подобные взгляды соотносятся с представлениями о религиозных задачах человека, которые, например, Е. Н. Трубецкой{18} понимал как способность и необходимость для человека поднять все живые существа из бессмыслицы жизни до божественных высот.
Сходная с христианской позиция сдерживания природопреобразовательных потенций характерна, впрочем, и для язычества. Геродот описывает такой случай. Когда книдяне, чтобы спастись от войск персидского царя Кира, начали прокапывать узкую полоску земли шириной почти в 5 стадий, чтобы превратить свою землю в остров, рабочие стали получать ранения, и особенно повреждения глаз, от осколков камней при пробивании скалы. Поняв это как прямое сверхъестественное воздействие божества, книдяне отправили послов в Дельфы вопросить бога о том, что препятствует им в работе. Пифия ответила: «Зевс создал остров тут, коль только б захотел». Книдяне прекратили работу и сдались персам без боя.
Итак, христианство, с одной стороны, освободило человека от религиозно обусловленной боязни природы и дало ему основание думать, что природа отдана в его распоряжение богом. С другой стороны, точка зрения, что все сотворенное богом, а стало быть и природа, совершенно и прекрасно, оказывает сдерживающее влияние на цель ее преобразования. Доля истины содержится поэтому и в утверждении, что христианство дало возможность человеку противостоять природе и доминировать над ней, и в мнении, что большинство доктрин творения вело к тому, что мир лишался для человека своего внутреннего интереса, а природа своей суверенности. Следствием этого было пренебрежительное отношение ко всему земному.
Уайт ищет в самой западной христианской традиции позитивные экологические тенденции и обнаруживает их, например, в деятельности Франциска Ассизского, призывавшего к любви ко всем живым существам. В «житии» основателя Троице-Сергиевской лавры Сергия Радонежского также говорится о его любовном отношении к животным. «И звери внимаху святое слово». Ясно, что подобная позиция снимает упрек в том, что христианство в противоположность, скажем, буддизму не учит доброте по отношению к животным. Впрочем, в любой религии любовь относится скорее к Творцу, чем к твари.